Они замолчали.
— Зачем вы приехали? — неожиданно спросила она.
— Увидеть вас, — он отвечал предельно искренне, — я прилетел
всего на один день.
— Для этого нужно было лететь через весь штат? — она умела
задавать прямые вопросы.
— Чтобы увидеть вас — да.
Она достала сигареты, вытащила одну, щелкнула зажигалкой,
затянулась.
— Я же говорила вам, что Марта была моей подругой.
— А я говорил, что все равно приеду.
— Это ничего не меняет, — возразила она.
— Мне нужно было обязательно с вами поговорить.
— Мистер Кемаль, в моем возрасте и положении смешно
выглядеть распутной девицей, отбивающей супруга у лучшей подруги.
— Миссис Лурье, мне абсолютно все равно, какое у вас
положение и сколько вам лет. Я даже знаю, что меньше, чем мне. А я считаю себя
до сих пор достаточно молодым человеком.
— Я не сказала, что я старая, — сразу парировала она.
— А я так и не говорил.
Официант принес еще два каких-то блюда и расставил перед
ними.
Но они не смотрели на еду.
— Мне уже тридцать пять, — сказала Сандра, — мистер Кемаль,
судя по активности моей дочери, я скоро могу стать бабушкой, — она нашла в себе
силы усмехнуться, — думаю вы понимаете, что между нами ничего не может быть.
— Я собираюсь разводиться с Мартой, — внезапно сказал он,
впервые четко осознавая, насколько назрела такая необходимость.
— Надеюсь, не из-за меня?
— Нет. У нас с ней не сложились отношения.
— И давно вы решили?
— Недавно.
Она взяла свой бокале вином.
— Наш разговор похож на некий торг, — сказала она, — но
ничего не получится, мистер Кемаль. Вам нужно возвращаться в Хьюстон.
— У меня нет шансов?
— Ни единого. Благодарю вас, но… поймите меня правильно.
Есть вещи, через которые я просто не могу переступать. Это не в моих правилах.
А я не люблю нарушать собственных правил.
— Понимаю, — сказал он, — я все равно вернусь завтра в
Техас. А сегодня можно пригласить вас на танец?
— Конечно, — она раздавила сигарету в пепельнице, — идемте
танцевать.
И легко поднялась с места. Обед так и стоял нетронутым на
столе. Они танцевали молча, несколько отстраненно друг от друга. Потом они
говорили о качких-то незначительных вещах, но к главной теме своей встречи не
возвращались. Через полтора часа, когда начало уже темнеть, она отвезла его в
отель.
— Надеюсь, вы поняли правильно мои мотивы, мистер Кемаль, —
невозмутимо сказала Сандра, глядя перед собой.
— Я постарался их понять, — вздохнул он, выхода из машины, —
всего вам хорошего, Сандра.
— До свидания, мистер Кемаль.
Она уехала, не оглянувшись. Он стоял и смотрел, как ее
автомобиль исчезает вдали. Потом повернулся и пошел в отель. Но в номер не
поднялся. Зайдя в бар, он попросил налить ему двойную порцию виски. И когда
бармен поставил перед ним стакан, он долго и мрачно смотрел на него. Затем,
расплатившись, пошел наверх, так и не дотронувшись до виски.
В эту ночь Сандра не спала. Стоя у окна, она смотрела на
звезды. Никто не мог видеть ее лица, но если бы даже увидел, никто бы не
поверил увиденному. Она плакала. Нет, она плакала не из-за приехавшего
симпатичного незнакомца, оказавшегося мужем ее подруги. Она плакала, вспоминая
собственного мужа, так нелепо погибшего два года назад. Ей казалось, что
сегодня она впервые изменила памяти покойного супруга, словно они с Кемалем
сделали сегодня нечто недостойное, позорящее их обоих.
А он также стоял у окна и мрачно смотрел вниз. Ему казалось,
что проклятье его профессии налагает на него определенные обязательства и он
просто не имеет права вести себя как безрассудный юнец. Ему казалось, что
настоящий Кемаль Аслан должен был просто позвонить Сандре и отправиться к ней.
Невзирая на ее отказ. Рискуя вызвать грандиозный скандал, тем более неприятный,
что Сандра Лурье была второй фигурой этого огромного штата.
Но подполковник госбезопасности, сотрудник Первого Главного
Управления КГБ СССР Амир Караев просто не имел права на скандал. И он стоял у
окна, сцепив зубы от бессилия. Временами ему было трудно отделить собственные
поступки от поступков Кемаля Аслана, а временами он с удивлением наблюдал за
поведением своего «двойника», словно открывая в нем все новые и новые стороны
характера, прежде ему неизвестные.
Словно тяжелая кома, отнявшая сознание у подлинного Кемаля
Аслана, частично передалась и ему, и он, потеряв некоторую часть собственной
памяти, получил в качестве компенсации память человека, за которого он жил.
Иногда он даже путался, не зная, где подлинные факты его биографии, а где
придуманные по легенде в Комитете государственной безопасности. Но чувства к
Сандре были настоящими, и он это с ужасом осознавал.
Утром следующего дня он улетел в Хьюстон. В самолете он
сумел заснуть и ему приснился… Кемаль Аслан, которого он впервые увидел в
софийской больнице.
Глава 8
Сначала его привезли в маленький городок с таким смешным названием
Елин-Пелин. Вместе с ним в Болгарию прилетели несколько сотрудников восьмого и
одиннадцатого отделов ПГУ. Если специалисты восьмого отдела проводили отработки
по дальнейшей переправке будущего «Кемаля Аслана» в Турцию, то сотрудники
одиннадцатого отдела, занимавшиеся контактами с социалистическими странами,
отрабатывали легенду Кемаля Аслана, прожившего в Болгарии двадцать лет.
Им повезло даже больше, чем они предполагали. Из небольшого
городка в Софию на учебу Кемаль Аслан уехал в семнадцать лет и затем лишь
несколько раз приезжал сюда повидать свою мать. После смерти матери он здесь
больше не появлялся, а близких родственников у них не было. Поэтому многие из
тех, с кем Кемаль рос и ходил в школу не помнили своего бывшего одноклассника.
Его водили по городку, знакомя с местными
достопримечательностями и наиболее известными местами. Ему рассказывали местные
легенды и слухи, вспоминали истории, происшедшие с жителями городка в
пятидесятые-шестидесятые годы. Нашли даже бывшего школьного учителя Кемаля,
который охотно рассказывал о своем бывшем ученике.
Вместе с группой Кемаля прилетел подполковник Трапаков,
отвечавший за подготовку и переброску агента в Турцию. Он и привез с собой
профессионального гримера КГБ, который каждый утро гримировал старшего
лейтенанта Амира Караева, превращая его в уже пожилого лысоватого человека с
красными, слезящимися глазами. Последнее достигалось путем наложения
специальных линз и было наиболее убедительным штрихом во всем облике Караева.
Сотрудники научно-исследовательского института КГБ еще задолго до коммерческого
освоения линз научились готовить их на довольно приличном уровне.
