Гость вышел. На полированной крышке стола остался липкий
полукруг от его шляпы. Кемаль вызвал секретаря.
— Уберите тут, — брезгливо сказал он, показывая на это
жирное, липкое пятно.
Секретарь поспешила за тряпкой.
А вышедший из здания фирмы Ронни нащупал в своем кармане
небольшой микрофон и отключил запись. Затем, найдя первую попавшуюся кабину
телефона-автомата, подошел к ней и, опустив двадцать пять центов, позвонил.
— Дик, это я, — сказал он довольным голосом, — получил
неплохой заказ. Нет, не шучу. Теперь этот ничтожный турок у меня в руках.
Он и не подозревал, что в соседней кабине стоит частный
детектив, нанятый Кемалем Асланом, который слышит каждое его слово.
Глава 3
Вилла Джеймса Каррингтона, давнего друга и компаньона отца
Марты была расположена в тридцати километрах от Хьюстона, немного южнее
Пассадины, почти на самом побережье. Добираться туда нужно было около получаса
и Кемаль заехал за Мартой ровно в шесть часов. Как он и предполагал, она не
была готова.
Полчаса Марта перебирала платья, из которых ей нужно было
выбрать одно. Еще полчаса она надевала это платье. Сцепив зубы от бессильного
гнева, он довольно долго сидел на диване, после чего отправился переодеваться.
Наконец, Марта вышла к нему в длинном серебристом платье, до самых ног. За это
время он успел одеть необходимый смокинг и, уже нетерпеливо постукивая
каблуками лакированных туфель, ждал ее у дверей.
Она не спросила, понравился ли мужу се выбор, а он не стал
ничего говорить. Просто демонстративно посмотрел на часы и пошел за женой. В
лифте она все-таки поинтересовалась:
— На какой машине поедем?
— Я возьмут твой «седан». Дай мне ключи, — предложил он, —
тебе будет трудно вести машину в этом платье.
— Ничего, — ответила она, поворачиваясь к нему спиной, — я
поведу сама.
За пять лет он понял, что спорить с ней бесполезно. Он
равнодушно пожал плечами и тоже отвернулся.
Они выехали из города только в восьмом часу вечера. Несмотря
на начало ноября, в Техасе стояла удручающая жара и многие старожилы помнили,
как долго держалась летняя погода в этом странном восемьдесят втором году.
На трассе она обычно ездила довольно быстро. Вот и в этот
раз огоньки спидометра начали увеличиваться.
— Осторожнее, — нарушил молчание Кемаль, — впереди будет
поворот.
— Знаю, — раздраженно ответила она, — я здесь тридцать лет
проезжаю, а ты только начал ездить.
Она все время намекала на его неместное происхождение,
словно это была часть вины самого Кемаля за ее неустроенную личную жизнь.
— Твой отец будет волноваться, — вместо ответа оказал он,
снова посмотрев на часы, — я обещал, что мы приедем к семи. Ты ведь знаешь, он
не любит, когда ты садишься за руль.
— Ничего, перетерпит.
— Опять у тебя такое собачье настроение, — не выдержал
наконец, Кемаль, — что случилось?
— Ничего не случилось. Ты сидел дома с таким видом, словно я
виновата перед тобой. А мне нужно было выбрать платье. Ты даже не посмотрел на
меня, когда я его одела.
— Следи за дорогой, — посоветовал Кемаль.
— Вот это все, что ты мне можешь сказать. Следи за дорогой,
мы опаздываем, ешь меньше сладкого, отец будет волноваться. Хватит. Надоело.
Нам нужно разводиться, Кемаль. Эта жизнь только губит нас обоих.
— Хорошо, — мрачно согласился он, — вернемся ночью домой и
решим. А сейчас следи за дорогой.
Она нажала на тормоза, съезжая с трассы.
— Мы можем один раз в жизни поговорить спокойно? — спросила
Марта. — Почему ты так ко мне относишься, Кемаль? Что я тебе сделала?
— Мы опаздываем, — терпеливо сказал он, — уже и так половина
восьмого.
— А я вообще не хочу туда ехать, — зло огрызнулась Марта, —
видеть эти рожи. Не хочу и все. Можешь ехать один, если тебе так нужен мой
папочка. Чтобы он не волновался. А я поеду домой. Лучше посижу с Марком, чем с
этими толстомордыми кретинами.
— Хорошо, — он вышел из автомобиля, захватив пакет с
подарками, — можешь возвращаться.
Она посмотрела на него, очевидно, намереваясь что-то
сказать. Затем передумала и, дав газ, стремительно рванула автомобиль с места.
Он проводил машину долгим взглядом и зашагал по дороге.
«Хорошо разведчику без жены, — подумал он невольно, —
никаких проблем». Это только в кино шпионы спят со всеми подряд и не женятся
десятилетиями. В жизни все бывает сложнее. Хочешь закрепиться — обязательно
должен жениться. Иногда его предыдущая жизнь казалась ему сном, каким-то
нереальным сновидением, случившимся в молодости. Он уехал из страны в конце
семьдесят четвертого. Прошло уже восемь лет. За эти годы ему удалось
закрепиться в стране, восстановить американское гражданство, стать почти своим
в столь сложном и амбициозном штате, как Техас и даже сделать успешную карьеру.
Вдали показались огни автомобиля. Он поднял руку.
Подъехавший старый, помятый серо-голубой «форд» затормозил рядом с ним. За
рулем сидел пожилой техасец лет шестидесяти.
— Куда идешь? — спросил он вместо приветствия.
Кемаль показал рукой вперед.
— Садись, — кивнул техасец. Он оценил молчание своего
будущего попутчика. Здесь не любили болтунов.
До Пассадины они доехали в полном молчании. Старик не
спрашивал, откуда взялся на трассе его спутник, почему он шел пешком, где была
его машина. Это было просто не его дело. Только в самом городе он наконец,
разжал губы и спросил:
— Куда дальше?
— Сойду в центре, — ответил Кемаль и техасец, одобрительно
кивнув головой, развернул машину в сторону центра. У здания мэрии он
остановился.
— Спасибо, — вышел из автомобиля Кемаль. Техасец кивнул на
прощание, не сказав больше ни слова и отъехал.
Еще минут пять пришлось ждать такси, пока наконец, он не
вошел в один из небольших магазинчиков и не вызвал машину по телефону. Уже
поднимался ветер, когда приехало такси и он, уставший и голодный, отправился на
виллу Каррингтона.
Подъехав к вилле, он заметил на площадке в глубине парка
автомобиль своей супруги и громко выругался. Испуганный темнокожий водитель
обернулся к нему:
— Что-нибудь не так, сэр?
— Все в порядке, — он заплатил по счетчику, добавив щедрые
чаевые.
Со стороны дома раздавались веселые крики. К нему спешили
сам хозяин дома Джеймс Каррингтон и его тесть Роберт Саймингтон. Каррингтон был
высоким красивым мужчиной с густой, сплошь седой шевелюрой и резкими морщинами
пересекавшими все лицо. Саймингтон — напротив, был чуть ниже ростом, почти
лысый, с вечно лоснящимся от пота лицом.
