— Очень хорошо, — сразу отозвался Кэвеноу, — мы давно хотели
его брать, но вы каждый раз придумывали тысячу причин. Теперь мы его возьмем.
— Черт возьми, — закричал Эшби, — вы ничего не хотите
понимать, Кэвеноу. А если он сделал это специально, чтобы мы его арестовали.
— Это меня уже не касается, — разозлился Кэвеноу, — он сам
приехал в Бейтаун. Сам пошел на могилу своего связного. Если мы его не арестуем
и после этого, значит, мы самые настоящие идиоты. Слышите, Эшби, я не разрешу
ему вернуться в Хьюстон. Мои люди получат приказ на задержание. В конце концов,
нельзя позволить этому типу все время смеяться над нами.
Эшби раздраженно отключился. Может, он прав, подумал с Эшби.
Если они сейчас его не арестуют, это будет означать только одно — они начали
игру против русских и им выгодно держать на свободе мистера «Вакха». Но почему
этот тип сам полез в петлю? Почему? Эшби чувствовал, как нарастает в нем
раздражение от сознания собственного бессилия.
Кемаль, довольно быстро найдя могилу Тома, положил цветы и
минут сорок стоял молча, словно отдавая дань уважения своему многолетнему другу
и напарнику. В этот момент он меньше всего думал о той игре, которую начал по
собственной инициативе и которая могла завершиться для него весьма плачевно. Он
вспоминал годы, проведенные вместе с Томом в Америке, вспоминал его мужество и
находчивость, его самоотверженность и терпение, пунктуальность и
исполнительность. Только сейчас он мог признаться себе, что его единственным
другом все это время был Том. С его гибелью словно что-то оборвалось в душе
самого Кемаля, как будто порвалась ниточка, связывающая его с прежней жизнью, с
ее радостным детством, с его матерью, со школьными друзьями, со всем, что было
дорого и памятно.
И только когда начался дождь, он, словно опомнившись,
последний раз поклонился могиле товарища, подлинного имени которого так и не
узнал, и вернулся к своей машине.
С кладбища он сразу поехал к Патриции, бывшему секретарю
Кемаля и целых два часа сидел у девушки, выслушивая ее горестный рассказ о
последних минутах жизни ее бывшего шефа. Глубоко в душе она была убеждена, что
Том покончил с собой из-за неразделенной любви именно к ней, ведь его последнее
«прости» было особенно трогательным и волнующим. Для себя она уже сделала
выбор, решив никогда не выходить замуж, оставаться верной памяти так нелепо
погибшего Тома Лоренсберга.
Правда, при этом она как-то упускала из виду то
обстоятельство, что желающих взять в жены эту великовозрастную девицу в
Бейтауне вообще не находилось. Легко сохранить девственность, когда на нее
никто не покушается. Легко быть высокоморальным человеком, будучи импотентом
или кастратом. В этих случаях для сохранения своего целомудрия не приходится
прикладывать те титанические силы, которые почти всегда оказываются
безрезультатными. И старая дева Патриция могла легко давать обеты безбрачия и
примерного поведения, не искушаемая никем в радиусе двадцати пяти миль.
Кемаль пил хороший кофе и слушал Патрицию. Он сознавал, что
в это время уже решается вопрос о его задержании и терпеливо выжидал, надеясь,
что их решение будет верным. Он, собственно, на это и рассчитывал.
Кэвеноу в этот момент разговаривал с Биллом Хьюбертом,
находившимся в самом Бейтауне. Даже после разговора с Эшби, он все еще
сомневался, все еще пытался убедить себя в правильности подобного решения.
Хьюберт держал в руках телефонный аппарат и ждал приказа. Кэвеноу по-прежнему
колебался. Именно в этот момент к снова позвонил Эшби.
— Мы проанализировали ситуацию, — коротко сказал он, — его
нужно брать.
— Вы тоже? — опешил Кэвеноу.
— Он решил идти в открытую. Наверное у него есть какой-то
план, не понятный нам всем. Нам всегда трудно бывает понять этих русских
шпионов.
— Он турок, — напомнил Кэвеноу.
— Может, быть. Тогда скорее, болгарский турок, если,
конечно, его легенда соответствует действительности. В любом случае, его нужно
будет вести сюда в Вашингтон.
— Спасибо, Я думал, вы захотите забрать его к себе в Лэнгли.
— Во-первых, к нам нельзя, иначе его руководство поймет, что
к этому делу подключены и мы. А во-вторых, он американский гражданин и довольно
известный. У него обязательно будут адвокаты и боюсь, что не один. А мне не
хотелось бы с самого начала подставляться. Ребятам в Бейтаун передайте, чтобы
действовали очень аккуратно, без лишних осложнений. И сразу сообщите его
адвокатам, если он захочет. В-третьих, не забывайте, он все-таки зять самого
Саймингтона.
— Бывший зять, — уточнил Кэвеноу. — Не обольщайтесь. Мистер
Саймингтон вступит в борьбу, как разъяренный лев. Его прямой наследник — Марк
Саймингтон, сын Кемаля Аслана. Вы думаете, он так легко смирится с тем, что
мальчик будет сыном врага американского народа? Будьте очень внимательны.
— Может, мне его вообще лучше не трогать? — зло спросил
Кэвеноу.
— Берите его, — выдохнул Эшби, — он загнал нас в угол своим
приездом. Теперь мы просто обязаны его арестовать.
Кэвеноу передал в Бейтаун Хьюберту:
— Задержите его. Учтите, что при аресте возможны любые
неожиданности. Будьте осторожны и вежливы.
— Что? — удивился Хьюберт, не расслышав последнего слова.
— Вежливы, черт вас возьми! — заорал Кэвеноу.
Кемаль посмотрел на часы. Был уже пятый час вечера. Он тепло
поблагодарил Патрицию за ее рассказ.
— Том был хорошим человеком и моим другом, — с чувством сказал
он. Прости нас, старина Том, но даже твою смерть приходится использовать в
интересах дела, — я сам узнал об этом случайно от вашей сестры Олимпии.
Это был очень важный момент. Ради этого он и пришел сюда,
потратив два часа своего времени. Важно было узнать, помнит ли сестра Патриции
о его звонке.
— Она мне все рассказала, — всхлипнула Патриция, — вы ведь
тогда искали меня.
Он кивнул. Все, что он хотел, он уже получил. Теперь
оставалось уйти.
— Всего вам хорошего, Патриция, — сказал он на прощанье.
Она провожала его до улицы. Стояла удивительная летняя
погода. Было по-вечернему прохладно, сказывалась близость моря. Он вдохнул
полной грудью воздух и сел в машину.
Его автомобиль остановили в двух милях от Бейтауна. Сразу
несколько полицейских и других машин перекрыли ему дорогу и из первого
автомобиля к нему кинулись двое мужчин. Он открыл дверь и, не выходя из машины,
следил, как они приближаются. Один из них наклонился к дверце.
— Вы мистер Кемаль Аслан?
— Да.
— Я сотрудник ФБР Билл Хьюберт. Вам придется проехать с
нами.
— Хорошо. — сказал он невозмутимо, — только пусть кто-нибудь
сдаст мой автомобиль. Я брал его в прокате.
