Кроме Кэвеноу и Эшби в допросе должен был участвовать
прокурор Джеймс Фэннер. Молодой, красивый, излишне самоуверенный, он заранее
считал, что это дело станет точкой нового отсчета его карьеры, сделав его
известным и знаменитым на всю страну. Силы были равными. Трое против троих.
Кемаль вошел в комнату вместе со своими адвокатами.
Пока прокурор и адвокаты перечисляли друг для друга все
юридические формальности данного дела, оговаривая и свое участие, и свои права,
он внимательно следил за Кэвеноу и Эшби. По тому, как сидел сам Кэвеноу, он
понял, что это был его кабинет и, значит, темнокожий обвинитель — представитель
ФБР. А вот второй человек, молча сидевший в углу его очень интересовал. Кемаль
понимал, что он должен предупредить ЦРУ и поэтому сразу решил, что это главный
его соперник.
— И теперь нам хотелось бы знать, какие конкретные обвинения
вы можете предъявить нашему клиенту? — торжественно спросил Розенфельд.
— Мистер Кемаль Аслан, — напыщенным тоном ответил прокурор,
— обвиняется в том, что его деятельность нанесла ущерб Соединенным Штатам. Он
обвиняется в сотрудничестве с разведывательными органами Советского Союза.
— В таком случае, изложите ваши конкретные обвинения, —
сразу потребовал Розенфельд.
Фэннер оглянулся на Кэвеноу и тот вмешался в разговор.
— Должен вам сказать, господа, что мы уже давно ведем
расследование с целью установить, кто именно передавал русским очень важную
информацию о наших военных поставках. Целый ряд фактов указывал, что этот
человек имеет прямой доступ к предприятиям в Калифорнии и Техасе. Нам удалось
выйти на связного этого агента, некоего Тома Лоренсберга. Но он ушел от нас в
Нью-Йорке в начале прошлого года.
— Вы как всегда сработали блестяще, — не удержался
Розенфельд. Он знал, как важно вывести из себя обвинителя уже на первом этапе
допроса.
Кэвеноу не смутился. Он чуть запнулся, но продолжал
спокойным, размеренным тоном.
— Однако в результате наших поисков мы, наконец, смогли
установить не только мистера Лоренсберга, но и человека, через которого шли
донесения резиденту советской разведки. Это был некто Сюндом, шведский
дипломат, ставший мостом между Лоренсбергом и резидентом.
При слове «дипломат» Розенфельд переглянулся со Страумом.
Прокурор нахмурился. Он понял, что сейчас будет.
— Вы не арестовали Сюндома? — спросил Страум, не сомневаясь
в ответе.
— Нет, — Кэвеноу стоило больших трудов сдерживаться, — мы не
имели права его арестовывать. Он был дипломат и мы просто выслали его из
страны, объявив персоной «нон грата».
— Значит, мы не можем привлечь его в качестве свидетеля
обвинения, — уточнил Розенфельд.
— Не можем, — согласился Кэвеноу и, спохватившись, добавил,
— но нам и не нужно.
— Мы вас слушаем, мистер Кэвеноу, — улыбнулся Страум, —
просто пока я не вижу никакой связи этих шпионов с нашим подзащитным.
Кэвеноу оглянулся на Эшби и, заметив его непроницаемое лицо,
ничего не сказал. Фэннер поспешил ему на помощь.
— У Федерального Бюро Расследований имеются веские
доказательства для утверждения причастности мистера Кемаля к подрывной
деятельности против Америки.
— Мы пока их не получили, — заметил Страум.
— Нам удалось установить, — продолжал Кэвеноу, — что
передача очередного донесения состоится в Балтиморе, куда отправился Сюндом. Но
сам мистер Лоренсберг был в это время в Детройте, куда он прилетел рано утром и
откуда вылетел затем в Нью-Йорк.
«Они проверяли по билетам, — понял Кемаль, — как глупо, что
мы этого тогда не учли. Но как им удалось вычислить меня?»
— Мистер Сюндом приехал в Балтимор и остановился в отеле
«Тревел Плаза», рядом с которым была расположена закусочная «Мак-Дональдс». По
предложению связного, позвонившего из Нью-Йорка, мистер Сюндом должен был взять
пакет, прикрепленный к одному из столиков с внутренней стороны. Что он и
сделал. Затем выехав в Нью-Йорк.
— И вы его не остановили? — уточнил Розенфельд.
— Нет, — вынужден был сказать Кзвеноу. Он уже понимал, в
какую юридическую ловушку попал. Не рассказывать же этим типам о подключении к
операции ЦРУ, о просьбах английской разведки, обо всем, что тогда случилось в
Балтиморе. А если не рассказывать, то вся ого история с этим конвертом
выглядит, по меньший мере, некорректно. Но рассказывать он не имел права.
— Значит, мистер Сюндом благополучно отвез конверт? — уточил
Розенфельд. — Можно узнать, почему вы его не остановили?
— Из оперативных соображений, — глухо ответил Кэвеноу, — у
нас были свои планы.
— Предположим, — согласился Розенфельд, — но мы пока не услышали
главного. При чем тут мистер Кемаль Аслан?
— Дело в том, что связной Том Лоренсберг позвонил из
Нью-Йорка, предложив мистеру Сюндому забрать конверт. У нас есть пленка с
разговором и фиксированное время разговора. Если хотите, можете ее прослушать.
— Обязательно, — быстро сказал Розенфельд, — обязательно
послушаем.
Кэвеноу снова посмотрел на Эшби и включил стоявший перед ним
магнитофон. Раздался знакомый голос Тома. Кемаль закрыл глаза.
— Мистер Сюндом, оденьтесь, спуститесь вниз и ждите моего
звонка рядом с портье.
Розенфельд переглянулся со Стаумом. Пока все шло нормально.
Раздался другой голос:
— Отель «Тревел Плаза».
— Позовите мистер Сюндома, — снова сказал Том.
И через несколько секунд снова:
— Повернитесь лицом к улице. Вы видите перед собой огни —
напротив отеля есть закусочная «Мак-Дональдс». Войдите туда и сядьте за крайний
правый стол у окна. Под столом прикреплен конверт. Он ваш. Вы все поняли?
Кэвеноу выключил магнитофон и уже перехватывая инциативу, не
давая возможности Розенфельду задать какой-нибудь вопрос, продолжал:
— Через минуту Сюндом взял конверт. Но все дело в том, что
сам конверт был прикреплен туда за десять-пятнадцать минут до разговора, иначе
бы его просто обнаружили. Вот показания миссис Грант, которая видела, как
незнакомый мужчина сидит с конвертом в руках за столом. Обратите внимание, там
указано время.
Он передал показания свидетеля Страуму, и продолжал
говорить:
— Мы справедливо сделали вывод, что мистеру Тому Лоренсбергу
явно помогал еще один человек. И этот человек должен был иметь водительские
права штатов Техас, Нью-Йорк, Пенсильвании, Мэриленд. Вот данные компьютерного
анализа. Это мог быть только мистер Кемаль.
— Это не доказательство, — возразил Страум, возвращая листки
бумаги с показаниями миссис Грант, — кроме того она здесь ясно указывает, что
не видела лица этого мужчины.
