— Ян, я люблю тебя. Без тебя так паршиво. —
Прозвучало банально, но именно для этого она сюда приехала. Джессика была в
этом уверена. Она знала, чего хотела. По собственной воле, а не по
необходимости. Он был нужен ей, но как-то по-другому. Теперь она понимала, как
сильно в нем нуждалась.
— Мне твоя жизнь не кажется паршивой, скорее наоборот.
За городом, дом.., но… — Ян посмотрел на нее с благодарностью. — Я рад,
если она паршивая, даже если она чуть-чуть паршивая. Господи, Джесс, я так
рад. — Он снова сжал ее в объятиях.
— Ты меня хоть немножко любишь? — Она произнесла
это тоном маленькой девочки, давно забытым. А вдруг она ему больше не нужна?
Что она тогда будет делать? Вернется к таким, как Джеффри и кудрявый
драматург-недоумок из Нью-Йорка? А пустота в доме, бельведер, качели и весь мир,
предназначенный для Яна, но без него? К чему возвращаться?
Разглядывать его портрет? Думать о его голосе? Носить
жемчужные сережки, которые он ей подарил?
— Эй, красотка, ты никак задумалась. О чем, интересно?
— О тебе. — Она посмотрела ему прямо в глаза. —
Ян, ты все еще любишь меня?
— Больше, чем могу в этом признаться. А ты как думала?
Джесси, я люблю тебя сильнее, чем прежде. Но ты хотела
развода, и мне это кажется справедливым. Я не мог просить тебя пройти через
это.
Он неопределенно махнул рукой в сторону тюрьмы. В его глазах
проглядывала тревога.
— Что с тобой? Ты сможешь пережить заключение?
— Я устроился значительно лучше, чем мог предположить.
С того самого времени, как закончил книгу. Сейчас мне
разрешают преподавать в школе, и я на пороге…
Ян поколебался, посмотрел на небо и глубоко вздохнул.
— Я на пороге досрочного освобождения в сентябре. Меня
могут выпустить. Честно говоря, я почти уверен, что выпустят. С тех пор как я
здесь, они каким-то чудом провели калифорнийский законопроект о лишении свободы
на срок, зависящий от поведения заключенного. А у меня, осужденного в первый
раз, довольно большие шансы, если, конечно, они будут сговорчивыми. Так что,
похоже, скоро я смогу вернуться домой.
— Когда?
— Наверное, недель через шесть. Может быть, через
три-четыре месяца. В худшем случае — через шесть. Но дело в другом, Джессика.
Как быть с нами? Мое пребывание в тюрьме — не единственная наша проблема.
, — Но ведь многое изменилось.
Ян знал, что это правда. Он понял это из ее писем, по тому,
что Джессика сделала, а теперь видел все по ее лицу.
Она стала более женственной. Но что-то подсказывало Яну, что
Джессика по-прежнему принадлежала ему. Она похорошела. Сделалась богаче,
полнее, сильнее. Она обрела цельность натуры. И если Джессика по-прежнему
нуждалась в нем, то у них все получится. Он тоже повзрослел.
— Ты права, Джессика, многое действительно изменилось,
но не все.
Ян взглянул на нее, размышляя о фотографии, которую видел в
газете. Ему на глаза попалась та же статья, что и тетушке Бет. И если у нее мог
быть сэр Джеффри, как бишь его, то почему, черт возьми, он все еще был нужен
ей?
— Ян, мне достаточно того, что выпало на мою долю. Я
все обдумала. Лучше и быть не может. Я не желаю лучшего.
Ты — это все, чего я хочу.
— Но у меня нет ни цента.
— Ну и что?
— Послушай, я получил аванс в размере десяти тысяч
долларов за книгу, но половина его ушла на твою новую машину, а когда я выйду,
остальных пяти тысяч хватит ненадолго. Тебе опять придется содержать меня. И,
знаешь, я должен писать.
Сейчас я абсолютно уверен в этом. Даже если мне придется
работать официантом в какой-нибудь забегаловке, чтобы зарабатывать на жизнь. Я
никогда не брошу литературный труд ради респектабельности.
Ян выглядел грустным, однако голос звучал твердо. Джесси
одолевало нетерпение.
— Кто, черт возьми, думает о респектабельности? Я
заработала состояние, продав магазин Астрид. Какая разница, кто и как
зарабатывает.., ну так что? Как по-твоему, что я буду делать с деньгами? Мы
могли бы замечательно ими распорядиться.
Джессика думала о доме. И о других вещах.
— Например? — Он улыбнулся звукам ее голоса и
крепче прижал Джесси к себе.
— Все, что угодно. Купить дом за городом,
отремонтировать его. Отправиться в Европу.., завести ребенка. — Она
повернулась к нему, улыбаясь.
— Что ты сказала?
— Ты слышал.
— Не уверен. Ты не шутишь?
— Думаю, нет. — Джессика загадочно улыбнулась и
поцеловала его.
— Чем это вызвано?
— Простой процесс, дорогой. Я выросла с тех пор, как
видела тебя в последний раз. И как раз об этом недавно думала. Я осознала
кое-что еще. Я не просто хочу ребенка. Я хочу твоего ребенка. Нашего. Ян… Я
просто хочу тебя, с детьми, без детей, с деньгами или без… Не знаю, как тебе
еще сказать.
Я люблю тебя.
Две крупные слезинки сбежали по ее щекам, она смотрела на
него так напряженно, что он не хотел ее отпускать.
Ян обнял ее и прижал к себе с радостной улыбкой.
— Джесс, мне это снится? Такого не может быть на самом
деле. Я слишком долго об этом мечтал. Этого не произойдет.
Я хочу, чтобы так было, но… Скажи мне, это — правда?
— Правда.., но ты мне сломаешь руку.
— Извини. — Ян на мгновение отстранился, и они оба
рассмеялись. — Дорогая, я люблю тебя. Мне все равно, даже если ты не
захочешь ребенка. Я люблю тебя, где бы ты ни жила — в том ветхом пустом доме,
который ты купила, или во дворце. А еще я думаю, что ты — прелесть. Не знаю,
что заставило тебя приехать сюда, но я безмерно рад.
— Так же, как и я.
Джессика вновь обвила его руками, укусив за ухо, и прошептала
ему на ухо: «Я люблю тебя». А он ухватил ее за нос.
Так давно Ян не прикасался к ней, не держал ее в руках, не
ощущал ее. Даже покусывание принесло ему наслаждение. Все это было теперь
роскошью.
— Господи, Ян, да что с тобой?
— Что ты хочешь сказать? — Он выглядел
обеспокоенным.
— Ты даже не заревел от боли, когда я укусила тебя.
Разве ты меня больше не любишь? — Но в ее глазах плясали смешинки. Как
никогда за последние годы, подумал Ян.
— Ты приехала сюда, чтобы я на тебя кричал?
— Конечно. Так и я могу кричать на тебя, обнимать тебя
и целовать, а еще молить о том, чтобы ты поскорее возвращался домой.
Пожалуйста, ты вернешься? Вернешься?
Господи. Двенадцать часов назад она сомневалась, что он
по-прежнему нуждался в ней. Нуждался! Слава Богу, да!
