Мы не понимаем, что это значит на самом деле, но что будет,
когда кто-нибудь приставит ему нож к горлу или какой-нибудь подонок захочет его
изнасиловать? Что тогда? Ты уверена, что сможешь справиться с этим, Астрид?
В ее голосе появились истерические нотки.
— А ты знаешь, что самое смешное во всей этой кутерьме?
То, что он там из-за меня. Не из-за Маргарет Бертон. Из-за
меня. Потому что я полностью оскопила его, поэтому Яну пришлось что-то
доказывать. Я сделала это. С тем же успехом я могла бы сама надеть ему
наручники.
Самое трагичное заключалось в том, что Джессика верила тому,
что говорила. Астрид подошла к ней и попыталась положить руки на плечи рыдающей
Джессике.
— Джессика, ну, ну.., нет. Знаешь…
— Я знаю. Это — правда! Знаю. И он знает. И даже она,
всеми проклятая женщина, знала это. Видела бы ты, как она смотрела на меня в
суде. Бог знает, что Ян сказал ей. Но я смотрела на нее с ненавистью, а она на
меня.., с жалостью.
Черт побери, Астрид, пожалуйста, дай мне таблеток.
Она повернула к Астрид опустошенное лицо, но подруга
покачала головой:
— Не могу.
— Почему? Мне нужно.
— Сейчас тебе нужно подумать. На чистую голову. Не в
тумане. То, что ты сейчас сказала мне, — абсолютная чушь.
Таблетки не помогут тебе разобраться в твоих переживаниях.
— Они дадут мне возможность вынести все это. —
Теперь она умоляла.
— Нет. Ты представляешь ситуацию, в которой оказалась,
в неверном свете, таблетки только ухудшат твое положение.
Одно могу сказать тебе наверняка. Если ты не прояснишь свои
мысли сейчас, будет только хуже, и к тому моменту, когда Ян выйдет на свободу,
от твоего брака ничего не останется. Ты закончишь тем, что станешь ненавидеть
его, может быть, даже так же сильно, как ты сейчас ненавидишь себя. Тебе
необходим вечер размышлений, Джессика.
— А ты, значит, собираешься проследить, чтобы я его не
пропустила, да? — В голосе Джессики звучала горечь.
— Нет, я не могу так поступать. Я не могу заставить
тебя думать. Но больше ты от меня не получишь ничего, что затуманило бы твое
сознание. Я не допущу этого, Джессика, просто не могу.
Джессика испытывала почти непреодолимое желание встать и
ударить ее, но потом до нее дошло, что она не в себе. Желание ударить Астрид
было ненормальным.
Но и очень реальным. Она хотела получить эти чертовы
таблетки.
— В любом случае рано или поздно ты должна будешь
столкнуться с этим.
Неожиданно в глазах Джессики снова появились слезы.
— А если я сойду с ума? Я хочу сказать, на самом деле
лишусь рассудка?
— Почему ты должна сойти с ума?
— Потому что я не могу справиться с несчастьем. Я
просто не могу с этим справиться.
Для Астрид это было выше ее понимания, но она вспомнила, как
поступила ее мать, когда Астрид после смерти Тома находилась в схожем
состоянии. Это натолкнуло ее на мысль.
— Джесси, почему бы тебе не поехать со мной на ранчо на
Рождество? Мама будет в восторге, и тебе принесет пользу.
Джессика отрицательно покачала головой прежде, чем Астрид
закончила предложение.
— Не могу.
— Почему?
— Я должна провести Рождество с Яном. — Она
выглядела печальной.
— Ты не должна.
— Но я хочу… Рождество без Яна… Никогда.
— Даже с вдовой промеж вас?
Джессика кивнула.
— Но почему? В качестве наказания за вину, которую ты
несешь? Джессика, не будь смешной. Скорее всего Ян одобрит твою поездку на
ранчо.
Джессика не ответила, а после паузы Астрид сказала то, о чем
она думала последнее время:
— Или ты хочешь помучить его, дав возможность увидеть,
как сильно ты можешь страдать на Рождество?
Джессика от удивления вытаращила глаза:
— Боже, ты говоришь так, словно я пытаюсь поддеть его
побольнее.
— Возможно. Думаю, в данный момент ты не в состоянии
решить, кого ты ненавидишь больше — его или себя?
Полагаю, вы оба достаточно наказаны: Ян — именем закона, а
ты — сама себя наказала. Нельзя ли теперь начать относиться к себе лучше,
Джессика? Вероятно, тогда ты сможешь быть добра и к нему.
Джесси не была готова услышать горькую правду.
— Ты можешь позаботиться о себе, Джесси. А Ян
позаботится о тебе, даже находясь вдали от дома. Твои друзья помогут. Ты даже
не догадываешься о своих возможностях. Тебе важно понять, что ты способна на
многое.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Ты испугана, и у тебя есть на это право. Но
если ты просто успокоишься и станешь относиться к себе с любовью, страх
пройдет. Но ты должна прекратить загонять себя.
— И прекратить принимать таблетки? — Астрид
кивнула.
Джесси замолчала. Она еще не была готова к этому. Знала,
даже не делая пробных попыток, Но она попыталась. Астрид ушла, не дав ей ни
одной, и Джессика отправилась в банк с рукописью мужа — с дрожащими руками и
трясущимися коленками. Оттуда она прямиком махнула на почту, потом — в магазин.
Она пробыла в «Леди Джей» менее часа, затем вернулась домой, чтобы успокоиться.
Джессика провела ночь, не смыкая глаз, свернувшись калачиком в кресле в
гостиной. Она дрожала, и ее мучила тошнота. На ней был свитер Яна, который все
еще сохранял запах его одеколона, и Джесси казалось, что он рядом. Она
чувствовала, как муж наблюдает за ней. Она видела лица в огне камина — Яна,
матери, Джейка, отца. Они приходили к ней поздно ночью. А потом ей послышались
странные звуки в гараже.
Джесси хотела закричать, но у нее не было сил. В ту ночь она
так и не заснула, а в семь утра вызвала врача. Он предоставил ей то, без чего
она уже не могла жить.
Глава 23
На Рождество Астрид провела три недели на ранчо со своей
матерью. У Джесси было по горло дел в магазине. Она втянулась в будничную
работу, чередуя ее с посещениями Яна. Приезжала к нему два раза по утрам в
будни и по воскресеньям. В неделю она проделывала четыреста миль на машине, и
«вольво» начинал поскрипывать. Ей было интересно, не разобьется ли она вместе с
машиной, просто-напросто вылетев с дороги и перевернувшись вверх тормашками. В
случае с «вольво» это будет от старости, что касается Джесси — от напряжения и
истощения. И большого количества таблеток. Но с их помощью она была в форме.
Большинству людей так и казалось.
А Ян еще не расспрашивал ее. Она пришла к выводу, что он не
хотел замечать того, что происходит. С ней все было прекрасно.
