— Я не ездила верхом много лет, но хотела бы.
— Тогда можешь попробовать. Делай что хочешь. В семь я
приготовлю завтрак, тебе не обязательно вставать. Обед в любое время, а ужин в
восемь. Я не люблю деревенский распорядок и не признаю ранних ужинов. Раньше
мне и не захочется.
И кстати, моя дочь представила меня как миссис Уильяме, но
меня зовут Бетани. Мне больше нравится, когда обращаются по имени.
Она была язвительна, но голубые глаза смотрели так ласково,
и губы всегда были готовы к улыбке.
— Отличное имя.
— Да. А теперь, леди, спокойной ночи. Утром я хочу
поездить верхом. — Она ласково улыбнулась своей гостье, поцеловала дочь в
лоб и скоро удалилась по лестнице наверх, в свою спальню, заверив Джессику, что
Астрид позволит ей самой выбрать себе комнату.
К приему гостей были готовы три комнаты. Астрид объяснила,
что Бетани часто навещали. Редко когда на ранчо не было гостей. Друзья из
Европы включали его в список достопримечательностей, другие прилетали из
Нью-Йорка и брали напрокат машины, чтобы навестить Бетани, кроме того, у нее
были друзья в Лос-Анджелесе. Ну и, конечно, Астрид.
— Астрид, какое сказочное место. — Джесси
находилась под впечатлением от всего увиденного. — Твоя мама —
замечательная женщина.
Астрид улыбнулась, польщенная.
— Полагаю, Том женился на мне, чтобы хоть изредка
общаться с ней. Он обожал ее, а она — его. — Астрид опять улыбнулась,
обрадованная выражением лица Джессики.
— Я понимаю, почему он ее любил. Ян тоже не остался бы
равнодушен к ней. — Голос у Джессики дрогнул, и она, похоже, погрузилась в
свои мечты. Это продолжалось лишь мгновение, потом ее внимание вновь
переключилось на Астрид.
— Джесси, думаю, тебе пойдет на пользу жизнь на ранчо.
Джессика медленно кивнула.
— Мне уже лучше. Правда, я немного не в себе…
Она протянула руку, чтобы продемонстрировать дрожащие
пальцы, и застенчиво улыбнулась.
— Но все равно лучше. Какое счастье вырваться из своего
дома. Я — взрослая женщина. Не знаю, почему на меня он так давит, просто
ужасно. Сгорел бы он, пока меня нет.
— Не говори так.
— Однако я так думаю. Я ненавижу свой дом так же
сильно, как когда-то любила его. И рабочий кабинет — напоминание о моих худших
ошибках.
— Ты правда считаешь, что ошибалась, Джесси?
Джессика уверенно кивнула.
— Без посторонней помощи?
— Почтив — Думаю, ты поймешь, как все это абсурдно.
— Знаешь, что больнее всего? То, что я считала наш брак
удачным. Самым лучшим. А теперь.., все по-другому. Ян проглотил обиду, я делала
все по-своему. Он обманул меня и не признался. А я подозревала, но гнала от
себя эти мысли. Все так запутано. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе и в
нашей жизни.
— Можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Маме ты
никогда не надоешь.
— Возможно, но я не могу злоупотреблять ее
гостеприимством. Думаю, если пробуду на ранчо неделю, то можно считать, что мне
крупно повезло.
Астрид только улыбнулась. Все, кто приезжал сюда, говорили
то же самое, а гостили значительно дольше. Бетани не возражала, пока они не
лезли в ее дела. У нее был свой распорядок дня, свои друзья, ее сад, книги, ее
проекты. Ей нравилось все делать по-своему, и она не навязывала своего образа
жизни другим, что составляло неотъемлемую часть ее обаяния и было ключом к ее
успеху в качестве хозяйки дома. Она отличалась независимостью и относилась с
уважением к уединению других, включая и свое собственное.
Астрид показала Джесси комнаты, и она выбрала маленькую,
уютную розовую комнатку со старомодным стеганым одеялом и медными горшками,
висящими над камином. Потолок был высоким и скошенным — достаточно высоким,
чтобы не стукаться головой, когда она будет выбираться из кровати. Здесь же
эркер и кресло-качалка у камина. Джессика перевела дух и села на кровать.
— Знаешь, Астрид, может, я никогда не вернусь
домой, — произнесла она зевая.
— Спокойной ночи, киска. Поспи. Увидимся за завтраком.
Джесси помахала, когда Астрид закрывала дверь, и сказала
последнее сонное «спасибо».
Утром ей нужно будет написать Яну, рассказать, куда она
попала. Рассказать ему что-то. Но об этом она подумает завтра. На мгновение
Джессика оказалась за миллион миль от своих проблем. Бутик, Ян, счета,
невыносимая стеклянная стена в Вакавилле. Реальность потускнела. Она — дома.
Джессика улыбнулась при этой мысли. Она зажгла ночник и подложила дров в камин,
потом надела ночную рубашку.
Десять минут спустя она крепко спала. В первый раз за четыре
месяца без всяких таблеток.
* * *
Вскоре после того как Джесси закрыла глаза, раздался стук в
дверь. Но когда она открыла их, в просветы между шторами пробивались яркие
лучи, а толстый кот сонно зевал в столбе солнечного света на ее кровати. Часы
показывали десять пятнадцать.
— Джесси? Ты встала? — Астрид просунула голову в
дверь.
В руках у нее был большой белый плетеный поднос, заваленный
разными вкусностями.
— О нет! Завтрак в постели! Астрид, ты навсегда меня
испортишь! — Женщины засмеялись. Джесси села в кровати, ее светлые волосы
водопадом рассыпались по плечам. Она была похожа на молоденькую девушку, сон
удивительно хорошо освежил ее.
— Мадам, сегодня утром у вас цветущий вид.
— И зверский аппетит. Я спала мертвым сном. Здорово.
Перед ней оказались вафли, бекон, яичница из двух яиц и
пышущий паром кофейник, все сервированное в изящном фарфоре. В углу подноса
стояла ваза с одной чайной розой.
— Я чувствую себя именинницей.
— И я! Не могу дождаться, когда попаду в магазин!
Астрид захихикала и упала в кресло-качалку, пока Джесси
управлялась с завтраком.
— Надо было дать тебе поспать подольше, но я хотела
вернуться в город. А мама решила, что в первый день тебе нужно подать завтрак в
постель.
— Я смущена. Но не настолько, чтобы все это
съесть. — Джессика весело фыркнула и принялась за вафли. — Я умираю с
голоду.
— Ничего удивительного. Ты, наверное, не обедала.
— Какие у твоей мамы планы?
— Бог знает. В восемь она отправилась кататься на
лошади, вернулась, чтобы перевести дух, и уехала опять несколько минут назад. У
нее своя жизнь, неловко задавать вопросы.
Джессика улыбнулась и выпрямилась в кровати.
— Знаешь, мне следовало бы чувствовать себя виноватой,
сидя здесь и зная, что Ян в тюрьме, но впервые за пять месяцев я не испытываю
никакой вины. Мне просто хорошо. По правде говоря, замечательно.
