Она долго колебалась, держа письмо в руках, затем аккуратно
сложила его и засунула в конверт. О многом Джессика умолчала. Пока обратного
адреса она умышленно не указала, предоставив Яну догадываться о причинах его
отсутствия.
* * *
Джессика и миссис Уильяме сидели после обеда в гостиной.
— Моя дорогая, ты и понятия не имеешь, сколько радости
принес твой бутик Астрид. Дочери нужно чем-то занять себя.
В последнее время она развлекалась тем, что тратила деньги
на бессмысленные побрякушки, не получая от этого никакого удовольствия, а лишь
заполняя пустоту. Работа в бутике наполнила ее жизнь смыслом.
— Собственно говоря, я и познакомилась с ней благодаря
магазину. Однажды она зашла в «Леди Джей», и мы понравились друг другу. Астрид
была так добра ко мне. Надеюсь, управление бутиком внесет разнообразие в ее
жизнь, а я отдохну от него.
— Астрид вскользь упомянула о том, что ты пережила
трудное время. — Джесси кивнула, подавленная. — В конце концов все
уладится. Но какой неприятной может быть жизнь, пока взрослеешь! — Она
засмеялась, пригубив кампари, и Джесси улыбнулась. — У меня всегда была
особая нелюбовь к ситуациям, формирующим характер. Но впоследствии оказалось,
что они стоили того.
— Сомневаюсь, что положение, в котором я оказалась, стоящее.
Полагаю, оно приведет к концу моего брака.
В глазах Джессики появилась печаль, но она считала, что
сделала свой выбор. Она просто не желала себе раньше в этом признаться.
— Что ты хочешь сейчас, детка? Развестись? —
Миссис Уильяме тихо сидела у камина, внимательно наблюдая за Джессикой.
— Мне нравится быть замужем. Но, думаю, мы с Яном
только вредим друг другу, и дальше было бы хуже. Но теперь все по-другому.
Жаль, что мы не сделали это раньше.
— Полагаю, в таком случае ты должна взять все дело в
свои руки. Что думает твой муж?
Джесси на минуту замолчала.
— Я не знаю. Он.., сейчас он в тюрьме.
Джессика не могла представить себе никого другого, кому бы
она могла признаться в этом. Она не подозревала, что Астрид уже рассказала о
ней своей матери. Бетани спокойно восприняла слова Джессики.
— Нам приходилось встречаться в таких невыносимых
условиях, трудно было даже разговаривать. Я все время старалась показать себя
храброй и благородной, скрывала свои переживания.
— Ты много пережила? — Миссис Уильяме ласково
улыбнулась, но Джесси, кивнув, осталась серьезной. — Тебе, должно быть,
очень тяжело, Джессика. Ты, вероятно, винишь себя за то, что оставила мужа в
трудной ситуации.
— Наверное, вот почему я не позволяла себе думать. До
определенного момента. Потому что я не смела предать его, даже мысленно. К тому
же мне нравилось считать себя благородной и многострадальной. Мне казалось, что
если я уйду, то никогда не найду пути назад.
— Однако все находят. Мы крепче, чем о себе думаем.
— Наверное, сейчас я начинаю разбираться в своих
чувствах.
Правда, на это ушло до противного много времени. А вчера
между мной и Яном на глазах у всех произошла ссора, потом я махнула на себя
рукой. Похоже, мне хотелось сломаться. И…
Она подняла руки ладонями вверх и философски пожала плечами.
— Вот я здесь. По-прежнему целехонькая.
— Это удивляет тебя?
— И не выразить словами.
— А раньше у тебя случались кризисы?
— Да. Когда умерли мои родители. А брата убили во
Вьетнаме. Но.., у меня был Ян. Он принимал все на себя, успевая и тут и там —
везде.
— Тяжелая ноша для кого угодно.
— Слишком. Вот почему он и сидит в тюрьме.
— Понимаю. А ты винишь себя?
— В чем-то.
— Джессика, а почему бы не дать Яну право на
собственные ошибки? Что бы ни привело его в тюрьму — не важно, как сильно это
связано с тобой, — разве он не имеет права ошибаться?
Джессика нервно засмеялась.
— Я сделала его несчастным. Оказывала на него громадное
давление, платила по счетам, унижала его мужское самолюбие…
— И все делала ради него? — Миссис Уильяме улыбнулась,
и Джессика не смогла удержаться от улыбки. — Ты не предполагала, что он
мог отказаться?
— Наверное, не мог. Возможно, и боялся.
— Тогда это не твоя вина. Почему ты столько взваливаешь
на себя? Тебе это доставляет удовольствие?
Джессика покачала головой и посмотрела в сторону.
— Нет. Дело в том, что Ян не совершал преступления. Я
знаю. Почему он изменил мне? Я не могу освободить себя от ответственности.
— А ты можешь простить ту женщину?
— Конечно, я… — И тут Джессика подняла глаза как громом
пораженная. Она простила Маргарет Бертон. Где-то в своем сердце она ее
простила. Война с Маргарет Бертон закончилась. С ее души упал еще один
камень. — Я никогда не думала об этом, особенно в последнее время.
— Понимаю. Кстати, мне интересно узнать, как ты унизила
его мужское самолюбие.
— Я содержала его.
— Твой муж не работал? — В голосе Бетани не было
осуждения, только вопрос.
— Он много работал. Ян — писатель.
— Публиковался?
— Да. Роман, сборник рассказов, несколько статей,
стихотворения.
— Они имеют какую-нибудь ценность?
— Да. Правда, он не добился коммерческого успеха. Пока.
Но добьется.
Гордость, прозвучавшая в ее голосе, удивила саму Джессику,
но не Бетани.
— Тогда с твоей стороны нехорошо поддерживать
его. — Бетани улыбнулась, отхлебнув кампари.
— Нет, я.., дело в том, я думаю, он ненавидит меня за
то, что я содержала его.
— Возможно. Но возможно также то, что он любит тебя за
это. Джессика, как ты знаешь, существуют две стороны медали. Уверена, он тоже
это знает. Но я пока никак не пойму, почему ты хочешь поставить точку в вашем
браке.
— Этого я не говорила. Я просто сказала, что наш брак
трещит по швам.
— Сам по себе? Без чьей-либо помощи? Дорогая моя, как
необычно! — Женщины рассмеялись, Бетани замолчала. Она обладала талантом
задавать вопросы. Астрид знала, что так и будет, поэтому умышленно не
предупредила Джессику. Бетани заставляла людей думать.
После долгой паузы Джессика подняла голову и посмотрела
прямо в глаза Бетани.
— Думаю, брак уже рассыпался. Сам по себе. Мы лишь
позволили ему умереть. Ни у одного из нас не оказалось достаточно смелости,
чтобы уничтожить наш супружеский союз.
Мы использовали его для своих собственных нужд, а потом
позволили ему отдать Богу душу. Словно читательский билет библиотеки города, в
котором больше не живешь.
