— Это была хорошая библиотека?
— Отличная. В свое время.
— Тогда не выбрасывай билет. У тебя может появиться
желание вернуться назад, и тебе его продлят.
— Скорее всего не появится.
— Он делает тебя несчастной, да?
— Хуже. Я разрушаю его.
— Перестань, детка, ради Бога. Скучно, когда все время
играешь в благородство. Прекрати думать о нем, лучше подумай о себе. Уверена,
именно так он и поступает. По крайней мере надеюсь на это.
— А что, если я гнусно вела себя по отношению к нему,
что, если я ненавижу свою нынешнюю жизнь вдали от него?
Теперь они добрались до самой сути проблемы.
— А вдруг я только использовала Яна? Я даже не уверена,
люблю ли его? Может, мне просто был нужен кто-то, не обязательно он.
— В таком случае тебе есть о чем подумать. Ты
встречалась с другими мужчинами за время его отсутствия?
— Нет, конечно.
— А почему бы не попробовать? — Джессика,
казалось, была потрясена, Бетани засмеялась. — Не смотри так на меня, моя
дорогая. Я хоть и старуха, но пока еще в здравом рассудке. Я посоветовала Астрид
то же самое. Не знаю, но что-то не в порядке с вашим поколением. Кругом только
и говорят об эмансипации, а все вы так чертовски правильны и порядочны. Может
быть, тебе нужно лишь одно — чтобы тебя любили. И не обязательно выходить на
угол в поисках хорошего друга.
— Думаю, я останусь с Яном.
— Тогда, быть может, лучше не видеться с ним некоторое
время и подумать о том, чего же ты хочешь. Вероятно, он — часть твоего
прошлого. Главное — не тратить попусту свое настоящее. Я никогда так не
поступала, вот почему у меня счастливая старость.
— Вы совсем не похожи на старуху.
В ответ на комплимент Бетани состроила гримасу.
— Лесть не поможет! Каждый раз, когда я смотрюсь в
зеркало, я вижу в нем старую женщину. Однако должна заметить, что я получала
удовольствие на пути к старости. Я говорю не о вседозволенности. Этим я не
грешила. Просто я не запирала себя в чулане, чтобы потом с удивлением
обнаружить, что я ненавидела кого-то за то, что хотела бы сделать сама. Именно
этим ты сейчас и занимаешься. Ты наказываешь своего мужа за что-то, что он не в
силах изменить, а по мне, так он достаточно наказан, да еще несправедливо.
Можешь ты принять случившееся или нет — вот о чем тебе нужно подумать. Если да,
тогда все уляжется. Но если ты собираешься до конца своей жизни получать от
него возмещение убытков, тогда тебе лучше отказаться сейчас. Ты только
заставишь его страдать. Любой мужчина воспротивится этому, и ответная реакция
будет довольно неприятной.
— Уже была. — Задумчиво смотря в огонь, Джессика
мысленно вернулась к ссоре в Вакавилле.
— Ни один мужчина долго не вынесет такого. Как и ни
одна женщина. Кому хочется вечно чувствовать себя виноватым? Делаешь ошибки,
извиняешься, платишь за них, вот и все. Ты не можешь требовать от него платы
постоянно. Закончится тем, что он возненавидит тебя за это, Джессика. Очевидно,
ты не просто заставляешь его страдать за настоящее. Возможно, ты используешь
это как возможность получить старый должок. Я могу и ошибаться, но все мы время
от времени ошибаемся.
Джессика горестно кивнула. Именно так она и делала.
Заставляла его расплачиваться за прошлое — и за его слабости, и за свои
собственные. За ее страхи и неуверенность. Она обдумывала это, когда голос
Бетани ласково вторгся в ее мысли.
— Может быть, ты посоветуешь мне не совать нос в чужие
дела.
Джессика улыбнулась и выпрямилась в кресле.
— Нет, наверное, вы правы. Я не смотрела на это под
таким углом. В ваших словах есть много разумного. Даже больше, чем я хочу в том
признаться, но все же…
— Ты хороший собеседник, детка.
Женщины улыбнулись друг другу, и Бетани встала, изящно
потянувшись, ее кольцо с бриллиантом вспыхнуло множеством разноцветных искр. На
ней были черные свободные брюки и синий кашемировый свитер под цвет ее глаз.
Наблюдая за ней, Джессика подумала о том, какой, должно быть, красивой была
Бетани в молодости. Она была по-прежнему привлекательна — с мягким покровом
женственности, смягчающим любой поступок или любую фразу. Ее можно было назвать
более обаятельной, чем Астрид. Мягче, теплее, красивее, возможно, в ней было
больше жизни.
— Знаешь, ты уж прости меня, Джессика, но думаю, мне
пора спать. Я хочу покататься верхом утром. Тебя я не прошу присоединиться: я
встаю в такое неприлично раннее время.
Когда она нагнулась, чтобы поцеловать Джессику в лоб, в ее
глазах плясали веселые смешинки. Джесси протянула руки, чтобы обнять ее на
прощание.
— Миссис Уильяме, я вас люблю. И вы — первый человек,
который за долгое время вернул меня на землю.
— В таком случае, моя дорогая, окажи мне услугу, не называй
меня миссис Уильяме. Не терплю. Нельзя ли остановиться на Бетани или тетушке
Бет, если тебе так больше нравится? Дети моих друзей все еще зовут меня так,
равно как и некоторые из друзей Астрид.
— Тетушка Бет. Звучит мило. — Неожиданно на
Джессику обрушилось такое чувство, словно у нее появилась новая мать.
Семья. Прошло столько времени с тех пор, когда у нее была
семья, другая семья, кроме Яна. Тетушка Бет. Она улыбнулась, ощутив в душе
прилив тепла.
— Спокойной ночи, дорогая. Выспись хорошенько. Утром
увидимся.
Они еще раз обняли друг друга, и полчаса спустя Джессика уже
поднималась наверх, размышляя о словах Бетани. О наказании Яна.., что подогрело
ее любопытство. Насколько она была сердита на Яна? И почему? Из-за того, что он
обманул ее? Или потому, что сейчас сидел в тюрьме и больше не мог защищать ее?
Потому, что выплыла на свет его встреча с Маргарет Бертон? Имела бы измена мужа
значение, если бы Джессику не заставили столкнуться с этим лицом к лицу в суде?
Или дело в другом? В книгах, которые не расходились, в деньгах, которые
зарабатывала только она, в его увлеченности работой? Она не была уверена.
Когда на следующее утро Джессика спустилась вниз, завтрак
уже ждал ее на столе. В приложенной записке «тетя Бет» сообщала, что в духовке
есть булочки. Кроме нарезанного ломтиками свежего бекона, стояло еще блюдо
клубники. В записке предлагалось днем прокатиться по холмам на джипе.
Так они и сделали и великолепно провели время. Тетушка Бет
рассказывала ей истории об отвратительных людях, которые жили на ранчо прежде и
оставили дом в варварском состоянии.
— Смею утверждать, что тот человек был кузеном Атиллы,
предводителя гуннов, а его дети наводили на меня страх!
Джессика в жизни так не смеялась, и пока они пробирались
через холмы на своем джипе, ее вдруг осенило — как ей было хорошо без таблеток.
Она выжила в обществе тетушки Бет, под щедрыми лучами солнечного света и в
добродетельной обстановке. Они вместе приготовили обед — передержали на огне
голландский соус для спаржи, недожарили мясо, и вместе смеялись над каждым
своим промахом. Джессика совершенно не чувствовала разницы в возрасте.
