Жан взял ее за руку.
— Ты видела? — сказал он.
— Да, видела. Какой он добрый!
И «Жемчужина» повернула к набережной.
— Черт побери! Вот это скорость! — восклицал Ролан в полном восхищении.
Пароход и в самом деле уменьшался с каждой секундой, словно таял в океане. Г-жа Ролан, обернувшись, смотрела, как судно уходит за горизонт, в неведомый край, на другой конец света. На этом корабле, который ничто уже не могло остановить, на этом корабле, который вот-вот скроется из глаз, был ее сын, ее бедный сын. Ей казалось, что половина ее сердца уходит вместе с ним, что жизнь кончена, и еще ей казалось, что никогда больше не увидит она своего первенца.
— О чем ты плачешь? — спросил муж. — Не пройдет и месяца, как он вернется.
Она прошептала:
— Не знаю. Я плачу потому, что мне больно.
Когда они сошли на берег, Босир попрощался с ними и отправился завтракать к приятелю. Жан ушел вперед с г-жой Роземильи; Ролан сказал жене:
— А что ни говори, у нашего Жана красивая фигура!
— Да, — ответила мать.
И так как она была слишком взволнована, чтобы думать о том, что говорит, то добавила:
— Я очень рада, что он женится на госпоже Роземильи.
Старик опешил:
— Что? Как? Он женится на госпоже Роземильи?
— Да. Мы как раз сегодня хотели спросить твоего мнения.
— Вон оно что! И давно это затевается?
— Нет, нет, всего несколько дней. Жан, прежде чем говорить с тобой, хотел увериться, что его предложение будет принято.
Ролан сказал, потирая руки:
— Очень хорошо, очень хорошо! Великолепно! Я вполне одобряю его выбор.
Сворачивая с набережной на углу бульвара Франциска I, г-жа Ролан еще раз обернулась и бросила последний взгляд на океан; но она увидела только серый дымок, такой далекий и неуловимый, что он казался клочком тумана.
1887 — 1888
