— Я не приеду, — повторил Береговой. — До свидания.
Она отняла трубку от уха и провела по ней пальцем.
Пластмасса была совершенно мокрой — от ее усилий и страха.
Он не приедет. Все логично. Она тоже не поехала бы ни за что!..
Пошарив в сумке, Катя выудила из нее пакетик с салфетками, аккуратно развернула и старательно протерла липкий телефон.
В горле дрожало, и казалось, что оно вот-вот лопнет.
Анна Иосифовна приказала ей вернуть чертова Берегового на работу. Она не может не вернуть его, это ясно.
«Это твой вопрос», — формулировала директриса, давая кому-то персональное поручение.
Это вопрос Екатерины Митрофановой, а она давно привыкла решать свои вопросы самостоятельно и отвечать за то, что сделано, — всегда.
Значит, так не пойдет, пропади ты пропадом!.. Я доведу дело до конца, каких бы унижений мне это ни стоило. Ты можешь швырять трубки, кричать грозным голосом, но я должна поговорить с тобой — и я поговорю.
А об унижениях я знаю столько, сколько тебе и в кошмарном сне не приснится, ублюдок, придурок!.. Тебе-то уж точно не удастся меня унизить.
Митрофанова выпрямилась и решительно нажала кнопку.
Если ты сейчас не возьмешь трубку, завтра я позвоню тебе домой, или стану караулить на лестничной площадке, или под дверью твоей подружки, но — черт возьми! — я сделаю все, чтобы решить этот «мой вопрос», и, может быть, Анна Иосифовна оставит меня на работе!
Должно быть, Владимир Береговой чувствовал то же самое, когда его увольняла Екатерина Митрофанова: обиду, страх, унижение, и все пытался объясниться, оправдаться, но она была непреклонна — тогда, а он будет непреклонен сейчас!
Это даже никакая не месть. Это просто… симметричный ответ. Как ты со мной, так и я с тобой.
— Да.
— Если вы не можете приехать в издательство, давайте приеду я к вам, — четко и холодно произнесла она. — Говорите, куда и когда.
Вадим Веселовский на встречу согласился легко, впрочем, Алекс в этом нисколько и не сомневался. Он был уверен, что Вадиму станет любопытно, что именно понадобилось от него новому сотруднику издательства «Алфавит», а от любопытства, как известно, кошка сдохла!..
— Только я очень занят, — весело сказал Веселовский в трубку, — если хотите, приезжайте ко мне на работу!.. Но это далеко, за МКАДом.
Таким образом, роли были распределены сразу: нам от вас ничего не надо, а вам, если уж приспичило, придется тащиться семь верст до небес и все лесом, так что как хотите.
— Приехали за секретами фирмы? — заговорил Веселовский, едва Алекс вошел в кабинет, просторный и светлый, как дельфинарий. — Так нету никаких секретов, нету! А вы еще и по шее получите, если в издательстве узнают, что вы со мной сепаратные переговоры ведете! У вас там не любят нашего брата!..
Помедлив, Алекс переспросил рассеянно:
— Вашего брата?..
— Ну да! Уж больно всех задевает, что мы вперед идем, а они в своем болоте загнивают! — Тут Веселовский радостно захохотал.
…Что-то ты переигрываешь, дружок. Нервничаешь сильно? С чего бы тебе нервничать? Ты даже не предложил мне сесть и не спросил, как меня зовут, а по телефону я представлялся только по фамилии! Посмотрим. Поглядим. Оценим.
Алекс стоял посреди «дельфинария», разматывал с шеи шарф, хозяин кабинета вольготно сидел в кресле, покручивался из стороны в сторону, похохатывал, поигрывал карандашиком и ни секунды не был спокоен.
— Ну, и как там? В бывшем отчем доме? Все та же благость и сладость? Бабку в дом престарелых еще не сдали? Давно пора, давно! Да и вообще вся эта история с издательским бизнесом на ладан дышит, позапрошлый век! Первопечатник Василий Федоров уже не в моде! Технологии, друг мой, технологии! За ними будущее. А в Сети каждый сам себе и писатель, и читатель, и редактор, и директор!
И он опять захохотал.
Алекс сказал равнодушно:
— Иван.
— Извиняюсь, я даже не спросил, как вас зовут! — И Веселовский покрутил головой, будто посмеиваясь над своей забывчивостью и прощая ее себе.
— Первопечатника звали Иван, — объяснил Алекс. — Не Василий. Вы ушли из «Алфавита», потому что бизнес бесперспективный?..
— Я ушел, потому что здесь мне предложили повышение и оклад больше почти вдвое! — Он казался раздосадованным. Еще бы, так промахнуться с первопечатником-то! А начал хорошо, просто отлично, и вся комбинация предполагалась легкой, выигрышной! — Ну, и, конечно, все оскорбились, особенно императрица Анна! Такого никогда в жизни не было, чтоб ее драгоценное издательство по своей воле кто-то кинул! А я осмелился! Да бабка и не отпустит никогда, она же змеюка! Ядом изойдет, всю жизнь отравит, это она может.
— Она отравила вам жизнь?
Тут Веселовский вновь захохотал, и Алексу, так и стоявшему посреди кабинета, показалось, что с каждым разом хохотать ему все труднее и труднее.
— Да господь с вами, юноша! Вы посмотрите! — И он простер руку. — И еще вот сюда посмотрите! — И он простер другую. — Где я и где они?! Отравила жизнь, я вас умоляю! Да если б она даже попыталась, разве ей со мной тягаться!
Следом за его простираниями дланей Алекс послушно оглянулся и посмотрел сначала туда, а потом сюда. Огромный кабинет с окнами от пола до потолка, со стеклянной мебелью и немыслимыми перепадами света, который эти стены и потолок излучали, казалось, сами по себе, был увешан дипломами. Вадим Веселовский, должно быть, собирал все награды, полученные в разное время за самые разнообразные достижения, и украшал ими свою жизнь.
Дипломы в стеклянных и деревянных рамках производили совершенно определенное впечатление.
— А вы что хотите узнать-то? Спрашивайте, у меня времени не так чтоб очень… — тут Вадим стряхнул на запястье толстые часы розового золота и полюбовался на них. — Совещание за совещанием, ох, уж эти большие компании!.. Мне после нашей избушки на курьих ножках первое время даже тяжеловато было. За настоящим бизнесом не угнаться, друг мой! Но я привык, привык.
Алекс никак не мог взять в толк — то ли этот мужик редкостный болван, то ли играет роль, стремясь увести его от правды.
Но зачем? И от какой правды?..
— Вы работали с авторами?
— Ну да, если их можно так назвать. Коммерческое поле, вы ж понимаете, если редактор! Вы редактор?
Алекс промолчал.
— Ну, вот, с Гориным работал — не Горин, а сплошное горе, — и он опять засмеялся. Должно быть, от того, что получился каламбурчик. — Умнее всех, в задницу пошлет и не поморщится, а писателишка-то так себе, прямо скажем, средненький, ничего особенного. Нет, премии всяческие получает, это бабке очень нравится, а как же, издательству престиж! А сам!.. — тут Веселовский махнул рукой. — То опоздает, то рукопись не сдаст, а у нас план! То вдруг в Израиль его понесет, ему, видите ли, для работы нужно! Какая там у него работа, сиди себе, выдумывай и выдавай на-гора! А бабка ему все прощала, привечала, в кабинете чаем отпаивала, если вдруг с бодуна приедет, — как же! Гений! А какой он, на фиг, гений! В Интернете каждый второй такой гений!
