И вдруг он взял и ушел. Он ушел от нее, а она все бы отдала, лишь бы успеть его остановить.
Не успела.
И теперь оказалось, что жизнь, которую они прожили вдвоем, была прекрасна.
Прекрасна каждую минуту!.. И когда ссорились, и когда проклинали себя и свою чудовищную работу, и когда спешили и опаздывали, сваливая вину друг на друга. И когда закрывались телевизионные программы, которые он вел, и когда открывались вновь, и нужно было торчать в студии сутками и неделями! И когда напивались в стельку и плакали пьяными слезами о том, что не сбудется никогда – а ведь могло бы, могло!..
Это была молодая, стремительная, увлекательная жизнь, и казалось, что она не кончится никогда.
А он взял и ушел от нее. Позавчера. А она не спохватилась и не смогла его остановить.
Какое гнусное слово – позавчера!.. Как будто кто-то ковыряется в ране.
– Лариса, вы слышите меня? – спросил Алекс.
Она покачала головой – нет, не слышу.
– У Сергея были назначены какие-нибудь встречи на тот вечер?
– Нет. Он собирался сюда. Здесь же была… вечеринка!..
– А если б ему неожиданно кто-то позвонил, он поехал бы?
– Да нет, нет! Вы не понимаете!.. – Лариса сердито заправила волосы за уши. Уши моментально оттопырились, как у маленькой. – Все его расписание у меня. Оно составляется за неделю, по-другому никак не получается. Он живет в графике!.. Все звезды так живут. В воскресенье я ему звоню и говорю, что у нас в понедельник. Во сколько грим начнется, во сколько студия, во сколько мотор, какие темы. С кем он встречается после записи и где именно. Я старалась всех собрать в одном месте, чтобы по Москве не мотаться, вы же знаете, какие пробки. Когда последняя встреча заканчивается, я ему говорю, что у него завтра. И так каждый день… Было.
Алекс подумал немного.
Он ведь всерьез считал, что ему не хватает свободы. Но оказывается, был свободен, как весенняя бабочка-капустница! Лети, куда хочешь или куда ветер понесет. Его собственная несвобода заключалась только в необходимости время от времени звонить Мане и успеть на самолет в Париж. Ну, написать очередной роман. Но он был уверен, что ему не хватает свободы, и собирался за нее бороться, и даже уже начал сражение, и уже как будто был близок к победе!..
Сергей Балашов, национальная телевизионная звезда, был закован в цепи с головы до ног, какая там свобода!.. И не собирался за нее бороться?.. Или все же собирался?..
– А если у него свидание? Или нужно к зубному врачу?
– Тогда я ставила в график свидание или зубного врача.
– И ехали с ним?
Лариса посмотрела на него исподлобья:
– К врачу да. На свидания он ездил один.
В тот вечер, подумал Алекс, Сергей Балашов так и уехал – один. И его убили.
Должно быть, теперь-то уж он свободен.
Всю дорогу он рисовал себе всякие картинки преступления, как бы прикидывая, насколько они могут быть реальными. Ничего не складывалось в голове – слишком мало он знал Сергея Балашова, слишком много оказалось деталей, слишком странным было убийство. Труп в багажнике, как в кино!..
– Алекс, просыпайся.
Он открыл глаза, и тут вдруг оказалось, что Маня привезла его к порогу его собственного дома.
Двигатель урчал, приемник пел. Кажется, это уже было сегодня. Очередной круг замкнулся.
– Он был хорошим человеком? Этот твой Сергей?.. – спросил он.
Маня перчаткой смахнула со щитка пыль. Остался след.
– Он был очень хорошим ведущим, – сказала она. – Это я точно знаю. Сергей Балашов да Андрей Малахов, а больше никого и нет.
– За что его могли убить?
Этого Маня не знала, и некоторое время они сидели молча, рисуя в голове картинки, каждый свои.
– Почему ты перестала писать, Маня?
– Тю!.. – Она вдруг вся ощетинилась. – Тебе изложить в хронологическом порядке или в алфавитном? И ты дашь мне хороший совет по преодолению кризиса! Или, может, мне сходить на специальный тренинг? Это очень модная штука – ходить на тренинги!
Все это было ему на руку – она не хочет с ним разговаривать, и хорошо, не станет же он приставать!.. Он не хочет и не может за нее отвечать, что бы там ни придумывала Анна Иосифовна! В конце концов, попытку «поговорить» он сделал, этого достаточно.
…Достаточно для чего? Для того, чтоб не чувствовать себя свиньей? Это ложь. Именно свиньей он себя и чувствовал.
– Поднимись ко мне.
– Спасибо за приглашение, но у меня еще полно дел.
– Маня, не дури.
– Алекс, – сказала она твердо. – Я очень от тебя устала, правда. Ты меня замучил.
– Я тебя не мучил. Ты все выдумываешь.
Она тут же согласилась:
– Тебе видней. Давай. Пока.
Он ненавидел эту ее манеру – соглашаться. Если бы она закатила скандал, потребовала объяснений, затопала ногами или сделала еще что-то простое и понятное, он с чистым сердцем послал бы ее к черту, и она оказалась бы виноватой. Во всем.
Вот чего ему хотелось – оставить виноватой ее, а самому уйти целехоньким! Весь его прошлый опыт говорил о том, что это очень просто, следует только нажимать на нужные клавиши, не путать нот, и пьеса зазвучит именно так, как надо пианисту.
С Маней такого не получалось никогда. Она наотрез отказывалась… звучать так, как ему нужно, и путала все ноты, и вызывала какофонию, и получалось, что пианист фальшивит! Именно пианист, и никто другой.
Алекс терпеть не мог фальши.
– Маня, я вовсе не предлагаю тебе романтический ужин, – сказал он, чтобы все-таки как-то ее уязвить. – Мне нужно, чтобы ты кое-что выяснила у этого своего полковника, а говорить об этом в машине неудобно. Или ты больше не собираешься спасать Берегового?..
При упоминании романтического ужина она немножко дрогнула, но тут же взяла себя в руки.
…Деловое партнерство так деловое партнерство, пусть будет так. Хотя это очень глупо и слишком трудно.
В тесной квартирке было очень чисто – должно быть, мать заезжала перед его приездом. Чемодан стоял посреди комнаты. Маня осторожно обошла чемодан и села в кресло.
Алекс с досадой пнул чемодан, он поехал и ткнулся в стену. Было слышно, как во дворе дети, соскучившиеся по весне, играют в мяч и катаются на велосипедах по едва оттаявшим дорожкам, отчаянно трезвоня в звонки.
– Я не знаю, что говорить, – неожиданно для себя признался Алекс.
Маня посмотрела на него:
– А я не знаю, как тебе помочь.
– Мне не нужна твоя помощь!..
Она пожала плечами и повторила:
