– Что ты будешь? – спросил он, когда они подошли к полукругу пестрого кафе.
– Спасибо, я куплю сама.
Он посмотрел на нее осуждающе, затем не без удовольствия заметил:
– Не выйдет, – и кивнул вправо.
Оля оглянулась и увидела бывшего мужа. Скрестив руки на груди и наклонившись вперед, он что-то эмоционально вещал пухлому старику с тросточкой. Да, теперь заплатить за себя она не сможет. То есть сможет, но…
– Капучино и круассан без сахарной пудры, пожалуйста, – со вздохом произнесла она и добавила: – Но деньги я тебе потом отдам.
– Зануда, – прокомментировал Никита и полез в карман за портмоне.
Заняв крайний столик, Оля положила портфель на соседний стул и улыбнулась. Приятно было, когда он убрал пушинку с ее лба – в тот момент он смотрел на нее… с уважением. Да, с уважением. Хотя какая связь между уважением и пушинкой? Никакой. Но сейчас она уверена, что он не считает ее глупой, пустой… То есть… Оля не могла упорядочить мысли, но, тем не менее, была почти спокойна. Они много сегодня сделали, они молодцы. Шутки и прочее – не в счет, Никита такой, и с этим лучше свыкнуться сразу. А «почти» относится исключительно к Константину Белкину. Еще остался осадок от его непонятного приезда в офис, и то, что он через пару-тройку минут переключит внимание на них и подойдет, немного нервирует. «Пусть я дала согласие на безумную сделку, но мне сейчас значительно легче».
– Малыш, я тебе принес самый лучший кофе и самый вкусный круассан на свете, – торжественно произнес Никита и, ловко составляя чашки и тарелки с маленького подноса на стол, посмотрел на Олю с обожанием.
Она на миг закрыла глаза… Ну почему, почему ему нужно играть свою роль столь громко! Это же совершенно необязательно! От его вечного «малыша» даже чашки подскакивают на соседних столиках.
– Спасибо.
– Я слишком громко, да? – тихо спросил он, усаживаясь напротив.
– Да.
– Я старался.
– Мы договаривались…
– Малыш, кушай круассан.
Несколько секунд они смотрели друг на друга.
«Ты невыносим».
«Я знаю».
«Ты…»
«И это я тоже знаю».
Она первая отвела взгляд и сделала маленький глоток кофе.
– Вкусно? – спросил он.
– Да.
– Когда я приведу в порядок свой ресторан и открою его, то обязательно приглашу тебя на ужин. Ты станешь есть самые вкусные блюда, приготовленные чудо-поваром в перерывах между позами йоги, будешь пить самое вкусное вино и будешь слушать самую прекрасную музыку.
Оля замерла, пытаясь понять, это настоящее предложение или только часть спектакля?
– Не помешаю? – раздался голос Константина.
Значит, всего лишь спектакль. Оля обернулась и вежливо кивнула:
– Здравствуй.
– Привет. О каком ресторане речь?
– О моем, – подперев щеку кулаком и высыпая из узкого пакетика сахарный песок в чай, ответил Никита.
Костя сел на свободный стул и поставил на стол свою чашку с кофе.
– Ах да, – сказал он, – помню. Ты же открываешь ресторан… Кстати, как он будет называться?
Оля взяла круассан и поторопилась его откусить.
– «Пино Гроз», – беззаботно ответил Никита. «Если меня не подводит интуиция, наш Белкин сейчас загрустит…»
– Но… – Константин откинул голову назад и искренне засмеялся. – Отличная идея! Аншлаги тебе гарантированы! Однако такой ресторан уже существует, и, боюсь, его владельцу твоя предприимчивость не понравится.
– Ну-у-у, – профессионально протянул Никита, – уж с собственным отцом я как-нибудь договорюсь.
Смех мгновенно оборвался, Белкин побледнел, в этот момент Оля поняла, что ее бывший муж считал Никиту этаким обаятельным обалдуем, который остановил свой выбор на ней тоже только ради того, чтобы породниться с Петром Петровичем Шурыгиным. А еще ради денег, связей – чего угодно, но не ради нее самой.
Нога Никиты под столом коснулась ее ноги. «Эй, я здесь, рядом!»
– Вы Замятин? – резко переходя на вы удивленно спросил Белкин. Видимо, список сильных мира сего он изучил досконально.
– Да.
– Я бы съела еще один круассан, – выдохнула Оля, – с пудрой.
– Малыш, подожди, я сейчас!
Никита метнулся к прилавку и не только купил три круассана, но и попросил девушку-продавца посыпать их сахарной пудрой пощедрее.
– Где вы познакомились? – пользуясь отсутствием «жениха», спросил Константин.
– Мы знаем друг друга с детства. Никита долгое время работал в Лондоне, а сейчас вернулся. Я встретила его в аэропорту и…
«…и надолго потеряла покой. Да, с того самого момента, как шагнула в зал прилета «Домодедово», потеряла покой. Шагнула, только чтобы взглянуть на Никиту Замятина со стороны».
– Я понял, – буркнул под нос Константин, – не продолжай.
А она бы и не смогла продолжить. Она смотрела на Никиту и вспоминала, вспоминала… и улыбалась. Вот он, большой, точно медведь, приближается к ним с тарелкой в руках, челка съехала на лоб и чуть попрыгивает в такт движениям. Ей нравится, когда мужчины стригутся коротко – это аккуратно, но ему идут небрежность и разгильдяйство. Без этих качеств он был бы совсем другим.
– Если вы знакомы давно, – вдруг торопливо начал Константин, – значит, ты думала о нем и тогда… в период нашей совместной жизни?
Оля перевела взгляд на бывшего мужа. Что он сейчас сказал? Ей стало по-настоящему смешно – так сильно, что она поджала губы и подалась вперед. Она думала о Никите тогда?..
Уши у Константина были красные: он и не предполагал, что кто-то в каких-то обстоятельствах может попользоваться и им самим. И сейчас на его лице читались неверие и обида одновременно.
– Нет, – ответила Оля, не желая добивать бывшего мужа. Он вдруг показался маленьким, беспомощным и даже жалким. Уверенность, которой не хватало все эти годы, заполнила ее целиком.
– Малыш, я купил лучшие круассаны, которые только можно было найти.
– Спасибо. – Оля посмотрела на аппетитную выпечку, равномерно обсыпанную белой пудрой, и почувствовала нестерпимый голод. – Спасибо, – повторила она и подняла глаза на Никиту.
Думала ли она о нем все эти годы? Ну же, честно…
Думала! Еще как думала! И только поэтому поехала в Домодедово. Он чем-то зацепил ее много лет назад, зацепил и не отпускал. Она не представляла его в роли любимого человека, но помнила, думала! Если звонил Лев Аркадьевич, она автоматически задерживалась около двери, слушая обрывки фраз, если что-нибудь рассказывала Полина, она поддерживала разговор. Она стремилась, боролась, шла вперед… и всегда думала о нем. Что это? Болезнь, комплексы, наваждение, мания? Оля не знала ответа на этот вопрос.
