Егор, Егор, тысячу раз Егор! Он всегда на посту, всегда где-то рядом!
Сто лет назад отец добавил трем дочерям в мобильник номер этого Добермана, и все последующие годы он им шагу не дает ступить самостоятельно!
Почти всегда небрит, почти всегда насмешлив, и никто не знает, чего от него ждать.
И куда он смотрел секунду назад? На ее грудь! Ага, хочет смутить? Ну и пожалуйста! Да, у нее есть грудь! Совершенно нормальная грудь! И даже самая лучшая грудь на свете!
– Я здесь отдыхаю со своим молодым человеком, – гневно прошипела Катюшка. – Понятно?
Егор посмотрел направо, затем налево, пожал плечами и ответил:
– Не вижу здесь никакого молодого человека. Ты уверена, что он существует?
– Он самый лучший на свете!
– Неужели лучше меня? – поддел Егор.
Катюшка лишь многозначительно фыркнула и, сдернув с кровати одеяло, укуталась в него.
– Где мои вещи?
– Вон там… – Егор показал на стул в противоположном углу комнаты и весело поинтересовался: – Когда поедем в Москву?
– Никогда! – отрезала Катюшка, натягивая еще влажные джинсы. – Зачем ты меня нашел, вот зачем ты меня нашел, – забубнила она как старая бабка, – всего-то на четыре дня уехала…
– Голова болит? – повторил вопрос Егор.
– Нет, я совершенно здорова!
Она лежала и ждала Сергея. Он сказал, что так нужно, что это ради ее здоровья, что хотя бы сутки нужно пробыть здесь и понаблюдать, что у нее легкое сотрясение мозга и нельзя рисковать… Она ждала, ждала, ждала своего принца, но он не приходил. Зато пришел Егор!
– Кать…
– Ну?
– Поехали в Москву.
– Нет.
– Как хочешь. – Егор поднялся и направился к двери.
– Ты куда?
– Пойду пообщаюсь с врачом или медсестрой, а ты жди меня на улице.
– И не подумаю!
– Не расстраивай меня, Катя.
– А то что? – Она с вызовом вздернула нос и сдула челку с глаз.
– А то я расскажу твоему замечательному Сергею, что ты обожаешь молочные коктейли, что в твоей комнате плюшевых игрушек больше, чем в «Детском мире», что, когда тебе очень хочется подслушать, о чем разговаривает твой отец, ты идешь в ванную, забираешься на тумбу и прикладываешь ухо к стене, что первым парнем, который тебя поцеловал, был однокурсник Леха Самойлов… бедный парень, – Егор усмехнулся. – Кажется, на следующий день ты самолично украсила его глаз красочным фингалом.
– Он всем разболтал! – негодующе выкрикнула Катюшка и тут же поняла, что Егор ждал от нее именно этой реакции. – Дурак, – выдохнула она, злясь на себя и на него, и тут же, наткнувшись на холодный взгляд, закусила губу и отвернулась. Доберман!
Егор тонко улыбнулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Он был доволен. «Не хочешь в Москву – не надо, будем ловить рыбу».
Заглянув в кабинет, на двери которого висела табличка «Медсестра», Кречетов вновь увидел ту же женщину в белом халате. Идеально чистые пробирки теперь стояли перед ней на столе, а вот бутыль с прозрачной жидкостью исчезла.
– Ну как там наша Катя? – строго поинтересовалась медсестра.
– Спасибо, хорошо, – весело ответил Егор и прислонился спиной к дверному косяку. – Извините, как вас зовут?
– Елена Сергеевна.
– Елена Сергеевна, а что вы мне можете сказать относительно здоровья Екатерины Шурыгиной?
– Она… упала.
– Это я знаю.
– Сотрясение мозга вроде нет… самочувствие удовлетворительное.
– А что же она у вас здесь делает, не подскажете?
– Так парень ее, высокий такой, симпатичный, упросил меня подержать пока девочку в палате, мол, спокойнее будет, – объяснила Елена Сергеевна и смущенно кашлянула, из чего Егор сделал вывод, что заботливым «упросил» дело не ограничилось. Видимо, устал Сергей Романенко от новых чувств и решил взять небольшой отпуск.
– Спасибо, – кивнул Егор. – Мы уходим, провожать не нужно, дверь сами закроем.
Катюшка послушно ожидала его на улице (хорошая штука – шантаж). Недовольство и решимость были видны в каждом шаге, в каждом жесте, и Егора это ужасно позабавило. А еще ему понравилось, как солнце золотит Катины волосы, как она морщит нос и бурчит что-то, репетируя, скорее всего, речь, предназначенную для него или для папочки. Наивный котенок…
– Что тебе сказали?
– Что ты здорова.
– Обалдеть!
– Я тоже так думаю, – усмехнулся Егор.
– Значит, я могу идти?
– Сначала расскажи, как ты упала.
– Стояла в воде, наступила сдуру на камень, нога подвернулась, и я, как последняя клуша, бухнулась башкой о лодку, – честно и быстро ответила Катюшка. – Только папе не говори, пожалуйста, – взмолилась она, не желая раздувать скандал еще больше. – Не скажешь?
Вот такие моменты в отношениях с малявкой Егор обожал – сколько раз он подлавливал ее и сколько раз еще подловит. Ну разве можно отказаться от вспышки огня в огромных карих глазах, от смятения в них, и наверняка после его слов еще вспыхнут щеки, и поди разбери от чего – от смущения или от гнева… Он заглянул Катюшке в глаза и понял, она уже угадала ответ – слишком часто он смеялся над ней, произнося стандартную фразу.
– А что мне за это будет? – все же не удержался он.
– Какой же ты… какой же ты… Доберман! – выдохнула Катюшка и возмущенно добавила: – Я возвращаюсь на турбазу, и ты меня не остановишь.
– Доброго пути.
Развернувшись, она сделала несколько шагов по дорожке, затем остановилась, сжала кулаки и подняла глаза к небу. Ну почему всегда так! Почему! Она совершенно не представляет, куда идти!
– Куда мне идти? – не желая демонстрировать отчаяние, не оборачиваясь, твердо спросила она.
– Ты сейчас у меня спрашиваешь или у неба? – поинтересовался Егор.
– У тебя!
– По асфальту до ворот, а затем выбирай ту дорогу, которая без шлагбаума. Полкилометра – и ты на турбазе.
– Спасибо, – выдохнула Катюшка и устремилась к цели.
– Не за что, – улыбнулся Егор, сел на скамейку, закинул ногу на ногу, достал из кобуры мобильник и вызвал Шурыгина. – Здравствуйте, Петр Петрович, как жизнь?
– Ты ее нашел? – раздался сухой голос в трубке.
– Нашел. Бодра и здорова.
– Хорошо… А Романенко?
– Тоже бодр и здоров.
– Меня интересует, он с ней или нет?!
– Петр Петрович, в каком смысле?
– Кречетов… – Голос Шурыгина стал тише, а затем грянул гром: – Она с ним или нет? Ты везешь ее домой или нет? Где она?! Почему ее мобильник опять недоступен?!
