Федор ел медленно. Отламывал небольшой кусочек, макал в сметану, отправлял в рот, жевал, глотал и намеренно сохранял молчание.
– Вкусно хоть? – не удержалась Катя, когда он подцепил вилкой третий сырник.
– Вполне, – коротко ответил Федор.
– Что значит «вполне»?! Я их пробовала… немножко недосоленные… но, в общем и целом – просто суперские.
Она посмотрела на плоские, впитавшие все масло со сковородки сырники и вынесла про себя вердикт – «неблагодарный».
– Вкусные, – улыбнулся Федор. – Вообще очень приятно, что ты обо мне позаботилась. Спасибо.
– Не за что.
Подхватив полотенце, расправив его, повесив на спинку свободного стула, Катя направилась к раковине.
– Во сколько тебя отвезти домой? – спросил Федор, неторопливо размешивая крепкий чай.
– Куда отвезти? – она обернулась и посмотрела на него с недоумением (актерский талант налицо!).
– Домой.
– А я никуда не поеду, – Катя дернула плечом (вот еще глупости ехать куда-то) и с энтузиазмом принялась мыть прозрачную миску, заляпанную тестом. – Я буду жить у вас, мне здесь очень нравится, – продолжила она и, не дожидаясь, когда Федор до конца осознает сказанное, звонко крикнула: – Елизавета, иди сюда, я покормлю тебя сырниками со сметанкой!
«Кажется, я чего-то не знаю…» – подумал Федор и сделал большой глоток горьковатого горячего чая.
* * *
Прижимаясь лбом к прохладному оконному стеклу, Катя «провожала» Федора на работу.
– Вырулил красиво, – задумчиво произнесла она, глядя, как черная иномарка сворачивает за угол дома. – Ну что ж, до вечера, Федор Дмитриевич, до вечера…
Мысли тут же закружились хороводом. Фотовыставка. Ольга. Где и когда?
Отступать от намеченного Катя не собиралась, наоборот: в душе кувыркалось озорство, а от щекотавшего нос задора хотелось усиленно чихать и улыбаться. Она представляла то выражение лица Ольги, то выражение лица Федора в момент, когда они увидят ее в зале, среди желающих полюбоваться фотографиями, и глаза ее при этом начинали искриться.
– Отличный вечерок намечается, – усмехнулась Катя и направилась в комнату Федора. Сейчас она узнает, где будет проходить фотовыставка, выберет подходящий и, конечно же, сногсшибательный наряд и будет пухнуть от безделья до того момента, когда надо будет приводить себя в полную боевую готовность.
Устроившись удобно за письменным столом, Катя включила компьютер. Повезло – никакие окошки, требующие ввода пароля, на пути к Интернету ей не встретились.
– Так, так, – протянула она, морща от нетерпения нос.
Поисковая система выдала великое множество различных сайтов, на которых хотя бы в одной строчке засветилось слово «фотовыставка».
– Эх, надо было сразу обозначить сегодняшнее число. Сегодня же открытие.
Вспомнив, что в еженедельнике Архипова была фраза «выписать чек», она тут же сделала правильный вывод – речь идет о благотворительном мероприятии. Три минуты, и она нашла то, что искала. Глаза жадно впились в экран, пробегая по строчкам.
«…для всех поклонников театра… место проведения – галерея „Луч“… лучшие работы самых известных фотографов… яркие моменты… драматичные сцены… миг боли и любви… профессионализм… переплетение красоты, очарования и страсти… вход в день открытия строго по приглашениям…»
ВХОД В ДЕНЬ ОТКРЫТИЯ СТРОГО ПО ПРИГЛАШЕНИЯМ.
Нет. О, нет!
Катя нахмурилась и побарабанила пальцами по подлокотникам кресла. Конечно, можно закрыть глаза на это маленькое досадное обстоятельство, явиться к восьми часам при полном параде и решить все прямо на месте. Вдруг повезет, вдруг отменят эти приглашения, вдруг кто-нибудь проведет по своему билету, и так далее и тому подобное, но в данном случае надеяться только на удачу нельзя.
Катя слишком долго об этом думала, слишком долго настраивалась и пуститься по волнам реки, название которой – Случайность, не могла.
«…список актеров театра и кино, приглашенных на открытие выставки… фотографии этих талантливых людей вы сможете увидеть, если посетите наши залы до 20 октября…
Почин Игорь Яковлевич,
ВерстаеваЕкатерина Олеговна,
Сокол Петр Григорьевич,
Барабанов Кирилл Александрович,
Золотова Амалия Петровна…».
Сердце Кати громыхнуло так, что заложило уши. Амалия Петровна, Амалия Петровна, Амалия Петровна…
Фамилию странноватой любовницы Карла Антоновича она не смогла вспомнить, но интуиция подсказывала только одно – ты на верном пути, дерзай!
– Выставка посвящена театру. Она бывшая актриса – это уж точно… – пробормотала Катя. – А много ли актрис с таким именем? Мало, очень мало.
Надеясь на удачу и забыв о том, что собиралась до вечера пухнуть от безделья, она, запомнив адрес галереи «Луч», молниеносно выключила компьютер и метнулась в свою комнату.
Первое – привести себя в порядок, второе – навестить Амалию Петровну, третье – добиться от нее… хм… хоть чего-нибудь, четвертое – бегом марш на выставку! Пятое – спасайся, кто может…
Запись в дневнике:
«Утром я была разочарована – сырники Архипов нахваливал мало и к тому же вяло отреагировал на мое решение остаться в его квартире. Попросту – промолчал. Ему что, все равно? Или он относится ко мне как к назойливому таракану, которого, как ни гони, он все равно придет со своей раскладушкой? А я, между прочим, оказалась в его квартире не по своей воле, и ему это прекрасно известно!
Мне хотелось поспорить, топнуть ногой, крикнуть: «Все равно будет по-моему!» – но он не дал мне такой возможности. Почему?
Напрашивается только один вывод: Карл Антонович рассказал Архипову про третье испытание, и мое положение теперь можно сравнить с положением дикобраза на арене цирка…
Ну и пусть! Мне терять нечего! За исключением гордости и…
Р.S. Иногда хочется прикоснуться к нему… просто так…»
Последняя строчка зачеркнута торопливыми неровными линиями.
* * *
Последние годы своей жизни Амалия Петровна находилась в мире грез. Ее рассудок тесно дружил с прошлым, слабо реагируя на настоящее. Перед глазами вспыхивали знакомые картинки, которые частенько пробирались и в сны, чем доставляли явное неудобство. Ничего хорошего в том, чтобы наблюдать, как тебя в сотый раз душит перемазанный гримом рослый любимчик дам актер Александр Бородулин, нет. Но он систематически душил, потому как роль Отелло именно этого и требует, и ему собственно было все равно, что Амалия Петровна ушла на покой и эти фрагменты своей биографии видеть не желает. Другое дело, когда снился Артем Кречетов – спокойный, уравновешенный, с острой шпагой, в рейтузах, с кружевами на рукавах. Ах, как он вставал на колено, как вдохновенно шептал слова заученной роли: «…Я люблю вас, моя дорогая, я люблю вас…» Да, эту сцену она готова лицезреть утром, днем, вечером и даже ночью. Великолепная сцена! Но, к сожалению, подобные галлюцинации транслировались редко.
