– Пойдем посмотрим, – предложила я.
Федор Семенович представлял собой жалкое зрелище. Поверьте мне, никаким Робин Гудом тут и не пахло.
– Ты бы ему хоть достопримечательности прикрыла, – морщась, сказала я.
Альжбетка подлетела к кровати и накинула на бездыханное тело полотенце, валявшееся в кресле.
– Вот к чему приводят случайные половые связи! – назидательно сказала я.
– Он не случайный, мы уже полгода вместе.
– Расскажешь это его дружкам.
Вообще-то, поверить в то, что Федор Семенович был крутым бандитом, я не могла, скорее всего, он был мошенником средней руки, а Альжбетке наплел все это в качестве романтических бредней. Хотя, по мне, отношения с бандитом – не самая лучшая перспектива, но Альжбетке, видно, нравилось.
– Он что-нибудь у тебя пил, ел?
– Ты что, хочешь сказать, что я его отравила?!
– Я-то нет, но желающие найдутся.
– Что делать-то… – заныла Альжбетка.
– Иди буди Сольку, она как ботаник разберется, может, его еще искусственное дыхание спасет.
Альжбетка метнулась в тамбур, а я подошла к несчастному Федору Семеновичу.
– Эх, друг, – сказала я, – тебе бы с тетей Пашей куролесить, а ты вон какую жар-птицу захотел!
Я потрогала пульс. Его, собственно говоря, не было.
Через пять минут прибежала Альжбетка с заспанной Солькой. Увидев обнаженного мужчину, учительница ботаники взвизгнула.
– Ты что? – спросила я. – У вас разве по ботанике это не проходят?
– Нет, не проходят, – прошипела Солька.
– Жаль, хотя у цветов все то же самое, пестики-тычинки, а я вот слышала, что паучихи после страстных объятий убивают и пожирают паука.
– Ботаника к этому не имеет никакого отношения, – грозно сказала Солька.
– Девочки, не ссорьтесь, надо же что-то делать, – замахала руками Альжбетта.
– Звоним в милицию, – приняла решение Солька.
– Вы что, вы что! – забегала кругами Альжбетка. – Меня же его дружки найдут и прихлопнут. Что они, разбираться будут?!
Мы немного посовещались. Солька стояла за правое дело и уже раз пять порывалась набрать нужный номер, я хранила нейтралитет, а Альжбетка умоляла нас как-нибудь это замять.
Многое можно, конечно, замять, но вот Федор Семенович был слишком объемен для этого.
– Давай все же в милицию, – сказала я, – все равно к тебе его искать придут.
– Нет, – решительно сказала Альжбетка, – помогите, умоляю!
В моей голове был какой-то туман, а в животе – скомканная сырая капуста, только этим я и могу объяснить свои следующие слова.
– Иди к Славке, пусть даст гроб, – сказала я.
– Что?! – хором отозвались девчонки.
– Давайте-ка быстрее, мне завтра на работу.
Девчонки попятились к двери, а я стала приводить тело Федора Семеновича в более культурный вид. Тело не поддавалось, да и руки у меня тряслись.
Девчонки вернулись, неся деревянный ящик с крышкой, вернее, крышку несла Солька, ей ящик было не поднять, а самую тяжелую работу выполняла Альжбетка. Чтобы не видеть весь этот ужас, мы кое-как погрузили Федора Семеновича в гроб, накрыли крышкой и сели передохнуть и обсудить дальнейшие планы.
– Зароем у тебя в школьной оранжерее, – саркастично предложила я.
Солька подпрыгнула до потолка и замахала руками: она была в таком шоке от этого предложения, что даже не могла говорить.
– А что вы сказали Славке? – спросила я.
– Что для сохранения осанки полезно спать в гробах, – ответила Солька.
Я облегченно вздохнула: ведь могут, когда захотят…
– Давайте его куда-нибудь подбросим, – предложила я, – своего рода подкидыш.
– Это как? – не поняла Солька.
– Ну, дотащим до магазина и оставим.
– Так его найдут, и будет следствие, – заныла Альжбетка.
– А может, его какой-нибудь добрый патологоанатом усыновит?
– Дура ты, Анька, – сказала Солька, – и шутки твои дурацкие, ты понимаешь хоть, что, не желая того, Альжбетка человека убила…
Скажу честно, мне это в голову не приходило. Я уставилась на Альжбетку, как на музейный экспонат, и спросила:
– Полученное удовольствие хоть стоило того?
Глава 4
Мы принимаем решение, которое пока неизвестно, чем для нас обернется, а также я опять иду на работу, что начинает меня уже радовать
Требовались решительные действия, и для начала мы вытащили недавно умершего Федора Семеновича из его деревянного пристанища и стали одевать. Вернее, делали это я и Альжбетка, а Солька сидела в углу, зажмурив глаза.
– Скажи мне, Солька, – спросила я, – ты просто брезгливый человек, ты не хочешь нам помочь или ты наивно полагаешь, что все, что не видно тебе, на самом деле не происходит?
– И первое, и второе, и третье, – ответила она.
– А почему же ты помочь нам не хочешь? – спросила Альжбетка, засовывая руку своего бывшего ненаглядного в рукав голубенькой рубашки.
– А потому, что вас посадят!
– Милое дело, – сказала я, – а ты, значит, тут ни при чем?
– Абсолютно, – замотала головой Солька.
– Предательница ты, Солька, – сказала я, – с тобой в разведку не пойдешь.
– А какого черта! – взвилась Солька и открыла глаза.
Увидев голого Федора Семеновича во всей красе, она вскрикнула, опять зажмурилась и продолжила:
– Я с ним не спала, он за мой телефон не платил, он даже за свет не платил, мне от него ни холодно, ни жарко.
– Ну не скажи, – возразила я, – тебе от него теперь будет холодно, потому что он пока полежит в твоей квартире.
– Что?! – взвизгнула Солька.
– У Альжбетки нельзя, она подозреваемая номер один, я еще вчера была безработной, доверия ко мне нет, а ты – сама порядочность, ботанику детишкам преподаешь, на тебя не подумают.
– Девочки, миленькие, – взмолилась Солька, – да как же так, он же мертвый!
– Вот и хорошо, значит, тебе бояться нечего, приставать не будет, и потом, это только до завтра, не грусти, – успокоила я ее.
Солька залезла с ногами на диван и побледнела.
– Ты чего? – настороженно спросила я.
– Шевелится…
– Что шевелится? – не поняла Альжбетка.
– Ну этот, как его…
– Говори, не тяни, – я нахмурила брови.
– Орган его, девочки, у него орган этот противный шевелится!
