Когда — уже в номере — санитары осторожно переложили его с
носилок на кровать, лицо Майкла исказила недовольная гримаса.
— Ни к чему все это, мама, — проворчал он. —
Со мной все в порядке. Врачи сказали, что я уже поправился.
— Все равно торопиться не нужно.
— Торопиться?..
Марион вручила санитарам чаевые, и оба бесшумно исчезли.
Майкл тем временем огляделся по сторонам и поморщился. В огромной комнате было
полным-полно живых цветов, а на столе у кровати стояла корзина с фруктами. Это
был подарок от администрации, поскольку отелем владела не кто иной, как Марион.
Она приобрела его несколько лет назад в качестве выгодного вложения капитала и
с тех пор, наезжая в Бостон, каждый раз останавливалась только здесь.
— Тебе нельзя волноваться, дорогой. Отдыхай, постарайся
поспать. Или, может, ты хотел бы что-нибудь съесть?
Марион хотела нанять Майклу специальную сиделку, но даже
Викфилд сказал, что в этом нет никакой необходимости. Такое внимание не могло
не показаться навязчивым, а это только еще больше раздражало бы Майкла. Все,
что от него требовалось, это беречь себя и избегать перенапряжения в течение
ближайших двух-трех недель. После этого, по мнению врачей, он мог приступить к
работе. Но Майкл знал, что его ждет одно неотложное дело, и собирался исполнить
его, как только сможет вставать. Или как только мать ненадолго ослабит свой
контроль.
— Так как насчет небольшого завтрака? — снова
спросила Марион.
— Конечно, ма. Я хочу улиток в вине, устрицы а-ля
Рокфеллер, бутылку шампанского, черепашьи яйца и русскую икру. — И он сел
в кровати, улыбаясь, словно расшалившееся дитя.
— Какой у тебя отвратительный вкус, дорогой, — не
слушая его, ответила Марион, бросая взгляд на часы на каминной полке. —
Впрочем, не стану тебе мешать — закажи что-нибудь сам, а ко мне с минуты на
минуту должен прийти Джордж. В час дня у нас важные переговоры в деловом
центре.
С этими словами она вышла в соседнюю комнату, чтобы
подготовить необходимые бумаги. Через несколько секунд в дверь позвонили, и в
номер вошел Джордж Каллоуэй.
— Рад тебя видеть, Майкл. Как ты себя чувствуешь?
— Чувствую себя полным лентяем, — бодрясь, ответил
Майкл. — За все две недели, что я валялся в больнице, я палец о палец не
ударил. Скорей бы уж на работу…
Он пытался шутить, но в глазах его была какая-то пустота и
растерянность. Даже Марион не могла их не заметить, но она приписывала это
действию перенесенной травмы. Любые другие объяснения она сознательно отгоняла
от себя; ей не хотелось даже думать о том, что в Майкле что-то надломилось,
после того как он узнал о предполагаемой смерти Нэнси.
И ей это вполне удавалось. Во всяком случае, с Майклом они
говорили о бизнесе, о проекте нового медицинского центра в Сан-Франциско, и
никогда об аварии.
— Ничего, скоро мы тебя так нагрузим, что сам
запросишься в отпуск, — неловко пошутил Джордж, садясь в ногах его
постели. — Как раз сегодня я заглянул в твой новый кабинет, Майкл. Это
что-то невероятное…
— Не сомневаюсь… — Майкл повернул голову и посмотрел на
мать, которая как раз вернулась в комнату. На ней был светло-серый костюм от
Шанель и голубая шелковая блузка. В ушах покачивались серьги с крупными
жемчужинами; тройная нитка жемчуга спускалась ей на грудь. — У мамы
отличный вкус.
— Да, — согласился Джордж и улыбнулся Марион, но
она нервно отмахнулась от обоих.
— Хватит рассыпаться в комплиментах, поехали. Мы уже
опаздываем. Джордж, ты приготовил нужные документы?
— Разумеется.
— Тогда пошли. — Она шагнула к кровати Майкла и,
наклонившись, поцеловала его в макушку. — Отдыхай, дорогой. И не забудь
заказать завтрак в номер.
— Слушаюсь, мэм. Удачных переговоров! Марион слегка
приподняла голову, и по лицу ее скользнула довольная улыбка.
— Удача здесь ни при чем, сын.
Майкл и Джордж дружно рассмеялись при этих словах. Как
только Джордж и Марион вышли, Майкл, выждав из предосторожности несколько
минут, сел на кровати и спустил ноги на пол.
Голова слегка кружилась, но отступать он не собирался. Вот
уже две недели Майкл втайне лелеял свой план, и сейчас наступил самый
подходящий момент для его осуществления. Ради этого он жил, только об этом
думал все две недели, пока лежал в больнице. Ради этого Майкл предложил матери
— фактически настоял на этом, — чтобы они на несколько дней задержались в бостонском
отеле. Даже сегодня он всячески поощрял мать к тому, чтобы она не боялась
оставить его одного и сходила-таки на деловую встречу по поводу строительства
нового здания городской библиотеки. Майкл отлично знал, что переговоры будут
длиться несколько часов, и рассчитывал использовать это время для осуществления
собственного плана. Он просто не мог допустить, чтобы его поймали с поличным.
Это бы все испортило.
Он просидел на кровати около получаса, ожидая, пока пройдет
головокружение. Кроме того, Майкл хотел убедиться, что мать уехала и не
вернется, пока он будет одеваться. Все остальное представлялось ему достаточно
простым — свои действия он репетировал в уме по меньшей мере тысячу раз.
Когда наконец Майкл уверился, что опасности никакой нет, он
встал и, открыв чемодан, быстро достал оттуда все необходимое. Серые слаксы,
синяя рубашка, носки, нижнее белье… Так, а где же туфли? А, вот они, слава
богу!..
Он стал одеваться, но никак не мог попасть ногами в штанины.
Майкл даже удивился, как всего за две недели он мог разучиться одеваться
самостоятельно, однако очень скоро понял, что неумение тут было ни при чем.
Просто его шатало от слабости, руки дрожали и не попадали в рукава, а пуговицы
выскальзывали из пальцев и не лезли в петли. Несколько раз Майклу даже пришлось
остановиться и присесть, чтобы отдышаться, но потом все начиналось снова.
Наконец он застегнул последнюю пуговицу и выпрямился. Он
по-прежнему чувствовал себя довольно слабым, но головокружение больше его не
беспокоило, и Майкл решил, что отступать не будет. Другой такой удобной
возможности могло и не представиться, значит, он должен сделать то, что
задумал.
На то, чтобы одеться и причесаться, ему потребовалось
полчаса. В последний раз глянув на себя в зеркало, Майкл позвонил в вестибюль и
попросил вызвать такси. Спускаясь вниз в лифте, он все еще чувствовал слабость
и дрожь в коленях, но возбуждение помогло ему справиться с собой и даже придало
сил. Пожалуй, за все эти две недели Майкл еще не чувствовал себя бодрее.
Такси ждало его перед подъездом отеля. Сев на переднее
сиденье, Майкл назвал водителю адрес и со вздохом облегчения откинулся назад.
Он чувствовал себя так, как будто у него было назначено свидание и она ждала
его. Как будто она знала, что он сейчас приедет. Вот почему всю дорогу до дома
Нэнси Майкл улыбался, а вылезая из машины, дал водителю щедрые чаевые.
Попросить таксиста подождать ему просто не пришло в голову — он не хотел, чтобы
что-нибудь связывало его. Майкл уже решил, что останется здесь столько времени,
сколько понадобится, и даже задумывался о том, чтобы продолжать вносить за
квартиру Нэнси арендную плату, чтобы иметь возможность всегда вернуться сюда. В
конце концов, от Нью-Йорка до Бостона можно было долететь за какие-нибудь
пятьдесят минут, и, оставив квартиру за собой, он мог бы наведываться сюда,
когда ему захочется.
