— Я рада. И все же, Нэнси, я хотела бы знать, как ты на
самом деле относишься к тому, что больше никогда не будешь выглядеть как
раньше? Может быть, тебя это беспокоит, смущает, тревожит? Что?..
— Ну, если и тревожит, то совсем не так сильно, как я
раньше думала. Наверное, мне просто продолжает казаться, что, хотя подбородок
не мой, все остальное будет более или менее похоже. В конце концов, подбородок
— это только подбородок, отдельный кусочек лица. Что касается губ, то они
никогда мне особенно не нравились. Может быть, мне станет не по себе, когда я
увижу, что и остальное не похоже на меня, а может быть, и нет. Не знаю…
— Мне хотелось бы дать тебе один совет, Нэнси. Следовать
ему вовсе не обязательно, но хотя бы выслушай… Я не знаю, как я сама повела бы
себя на твоем месте, но сейчас мне кажется, что в твоей ситуации самое разумное
— это успокоиться и попытаться полюбить свое новое лицо. Попробуй этак
«поиграть» с этой мыслью… Ведь не каждому в жизни выпадает такая возможность —
изменить свою внешность, стать красивее, чем прежде. Многие женщины всю жизнь
мечтают об этом, но обычно хирурги — даже такие опытные, как Питер — не
решаются браться за кардинальную перестройку внешности. В твоем случае никаких
других вариантов просто не было… В общем, я советую тебе попробовать изменить
свой внутренний настрой и попытаться взглянуть на все это под другим углом.
— Я… не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
— Сейчас объясню. Пока ты подсознательно стремишься
вернуться к прежней Нэнси. Но ведь и Питер, и я тоже — мы оба порой сознательно
отказываемся от той женщины, какой ты когда-то была, потому что какие-то части
твоего характера или, прости за напоминание, тела просто мешают нам двигаться
вперед. Пока у нас это получается, но если ты не будешь помогать нам, мы можем
застрять на полдороге. Ты должна… — Фэй замешкалась, словно подыскивая
слово. — Ты сосредоточилась на деталях, Нэнси, я же советую тебе отступить
от холста и посмотреть на всю картину в целом. Кстати, ты никогда не обращала
внимания на свою походку?
Нэнси озадаченно поглядела на Фэй. Нет, она никогда об этом
не задумывалась. За все время, что Нэнси встречалась с Фэй, они еще никогда не
говорили об этом, и вопрос подруги ее несколько озадачил.
— Я никогда об этом не думала. А что такое с моей
походкой? — спросила она настороженно.
— Давай подумаем об этом вместе. А заодно — и о твоем
голосе. Ты никогда не хотела позаниматься с преподавателем, который мог бы
должным образом его поставить? У тебя от природы очень приятный, глубокий и
мягкий голос, но ты не умеешь им пользоваться. В любом случае несколько занятий
тебе бы не повредили. Петь ты, может, и не будешь, но разве не приятно говорить
без усилий, плавно, полнозвучно? Словом, я предлагаю тебе поиграть с тем, что у
тебя уже есть и что будет, и — в конечном счете — попробовать стать чуточку
лучше, чем была. Питер все время так и делает — почему ты не можешь?
Глаза Нэнси невольно загорелись от волнения, словно ей
передалась часть уверенности Фэй.
— А ведь и правда! — воскликнула она. — Ведь
развивать в себе новые способности очень, очень интересно! Я могла бы изменить
походку, научиться играть на пианино, выучить иностранный язык.
Я могу даже изменить имя!
— Э-э! — Фэй шутливо погрозила ей пальцем. —
Давай-ка не будем слишком увлекаться. Я не сомневаюсь, что ты все это сумеешь,
просто мне не хочется, чтобы потом тебе начало казаться, будто старая Нэнси
Макаллистер умерла, а вместо нее появилась какая-то незнакомая женщина. Я хочу,
чтобы ты чувствовала себя лучше, чем была, и чтобы ты гордилась тем, что
добилась этого сама. Давай подумаем над этим. У меня, например, такое
предчувствие, что это будет весьма интересно и, главное, принесет пользу.
— Хочу новый голос! — Нэнси снова откинулась на
спинку кресла и прыснула. — Вот такой, — добавила она почти басом,
вызвав у Фэй улыбку своей детской выходкой.
— Если будешь продолжать в том же духе, Питеру,
пожалуй, придется пересадить тебе чью-нибудь бороду.
— Как у «Зи Зи Топ»! Это будет просто шикарно!
Нэнси неожиданно почувствовала себя необыкновенно
счастливой. Сорвавшись с кресла, она, пританцовывая, прошлась по комнате, а Фэй
неожиданно подумала о том, как же Нэнси все-таки молода. Ей было всего двадцать
три, и хотя сиротское детство и авария не могли не наложить на нее свой
отпечаток, во многих отношениях Нэнси оставалась совсем юной и по-прежнему
беззаботной.
— И еще одна вещь, Нэнси, — сказала Фэй серьезно,
и Нэнси остановилась.
— Какая?
— Мне кажется, ты должна понимать, почему, на самом
деле, тебе так хочется стать новым человеком. Это весьма характерно для сирот.
Те, кто, подобно тебе, воспитывался в приюте, как правило, не до конца осознают
себя и свое собственное "я". Например, ты не знала своих родителей, и
от этого тебе кажется, будто в тебе чего-то не хватает. В результате твоя связь
с реальностью гораздо слабее, чем у большинства людей. Благодаря этому тебе
гораздо проще начать с чистого листа, отказавшись от человека, которым ты
когда-то была. Люди, которые хорошо помнят родителей, ощущают свою тесную связь
с ними, и она мешает им расстаться с прошлым. В этом отношении тебе повезло,
Нэнси, и ты обязательно должна этим пользоваться.
Нэнси некоторое время молчала. Потом она вернулась в уютное
кресло у камина, и Фэй ободряюще улыбнулась ей. Ее кабинет был очень подходящим
местом для приема пациентов — он буквально настраивал человека на нужный лад,
помогал расслабиться, успокоиться. Бывало, Фэй не успевала задать вопрос, а
пациент уже сам начинал рассказывать о том, что его больше всего волновало.
В самом деле, что лучше располагает к откровенной беседе,
чем огонь в камине, надежное молчание отделанных мореным дубом стен, мягкие
тона старинного персидского ковра, приглушенный свет медных светильников на
столах? Каминная решетка была сделана из потемневшей кованой меди, окна
занавешены плотными бархатными портьерами с кистями, а в простенке и в углах
висели небольшие картины в рамах. Цветов в кабинете не было, зато было много
резных папоротников в терракотовых горшках. Словом, каждый, кто попадал сюда,
сразу настраивался на спокойную, дружескую волну и был готов к искренней
откровенной беседе, а именно этого Фэй и добивалась.
— О'кей, — сказала она, видя, что Нэнси
сосредоточенно хмурится. — Тебе понадобится время, чтобы все это как
следует обдумать. Сейчас же я хотела затронуть еще одну серьезную тему. Как ты
собираешься провести праздники?
— А что — праздники? — Нэнси подняла глаза, и Фэй
увидела, что недавняя веселость исчезла из них, уступив место тоске и
одиночеству. Это, однако, ее не удивило — другой реакции она и не ожидала.
Именно поэтому вопрос с праздниками непременно нужно было решать.
— Как ты собираешься провести Рождество?
Ты не боишься?
— Нет. — Лицо Нэнси — во всяком случае, видимая
его часть, — осталось неподвижным — изящный подбородок не дрогнул, губы не
сжались в напряженной гримасе.
