— Давай назначим наше следующее собеседование ровно
через две недели, — предложила Фэй. — А когда я вернусь, ты покажешь
мне фотографии, которые сделаешь за каникулы. Уверена, меня ждет приятный
сюрприз.
— Ой, хорошо, что ты мне напомнила!.. Нэнси вскочила с
кресла и вышла из кабинета. Через секунду она вернулась, держа в руках большой
плоский сверток. Смущенно улыбаясь, она протянула его Фэй.
— Это тебе. Счастливого Рождества, Фэй!.. Фэй бережно
развернула плотную оберточную бумагу, и ее лицо осветилось восхищенной улыбкой.
В руках она держала свой собственный портрет. Изображение было слегка
расплывчатым, туманным, как на полотнах импрессионистов: оно точно передавало и
духовный мир, и характер, и вместе с тем сообщало лицу Фэй какую-то недосказанность
и тайну. Чтобы сделать такой портрет, другому фотографу потребовалось бы
несколько часов студийной работы, а между тем Фэй даже не могла припомнить,
когда Нэнси сделала этот снимок. На портрете она стояла на балконе в доме
Нэнси, и ветер трепал ее волосы, а розовая блузка играла и переливалась
отблесками заката за спиной, но вот в какой день это было?
— Когда… когда ты сделала этот снимок? — спросила
Фэй, все еще не до конца оправившись от изумления.
— Тайком от тебя, — с довольным видом ответила
Нэнси.
Она действительно была довольна этой работой. Ей удалось
уловить в высшей степени удачный ракурс, а потом она сама увеличивала снимок и
мудрила с отпечатками, добиваясь того, чтобы портрет получился чуточку не в
фокусе, выбирала для него самую подходящую рамку. И это занятие показалось ей
не менее увлекательным, чем живопись.
— Какой замечательный подарок, Нэнси! Ты… у тебя
получается просто замечательно!
— У меня была замечательная натура, Фэй. Две женщины
обнялись на прощание, и Нэнси с сожалением поняла, что пора прощаться.
— Желаю тебе хорошо покататься, Фэй.
— Спасибо. Хочешь, я привезу тебе в подарок полный
термос снега?
Они снова обнялись, пожелали друг другу счастливого
Рождества, и Нэнси ушла. Когда дверь за ней закрылась, Фэй почувствовала, как
сердце ее дрогнуло. У Нэнси была добрая, нежная, чувствительная душа. А это и
было главным.
Глава 13
— Мистер Каллоуэй на проводе, сэр. Соединить?
Улицы Нью-Йорка уже давно покрылись серой слякотью, но снег
все шел и шел. Он сыпался с низкого, затянутого свинцовыми тучами неба уже часа
четыре подряд, но Майкл ничего этого не замечал. Сегодня он пришел на работу в
шесть утра, а теперь было почти пять, и тяжелая, тупая усталость разливалась по
всему телу.
Левой рукой он снял трубку телефона, не переставая при этом
подписывать одно за другим письма и уведомления, стопкой лежавшие перед ним на
столе. Слава богу, проблемы со строительством торгового центра в Канзас-Сити
были в основном позади. Теперь на очереди был Хьюстон, а на горизонте маячило
строительство медицинского центра в Сан-Франциско — задача неимоверно сложная,
способная свести с ума кого угодно. Но только не его. Майкл уже смирился с тем,
что его работа — сплошная головная боль и горячие угли под ногами, и относился
к этому спокойно, машинально подписывая сметы, заключая контракты, проводя
встречи и переговоры.
— Джордж? Это Майкл. Что у тебя?
— Твоя мать все еще на переговорах, но она просила меня
позвонить тебе и предупредить, что, если погода позволит, мы вернемся из
Бостона сегодня вечером. Если же снег не прекратится, мы вылетаем завтра утром.
— У вас там снегопад? — В голосе Майкла прозвучало
легкое недоумение, словно на дворе стоял июнь и никакого снега не могло быть
просто по определению.
— Нет. — Настал черед, Джорджа удивляться. —
Снег идет у вас, в Нью-Йорке. Разве нет?
Майкл бросил взгляд за окно и невесело усмехнулся:
— Вообще-то, ты прав. Я только что заметил. «Парень
просто горит на работе, — тревожно подумал Джордж. — Как и его мать.
Может, это у них в крови? Может быть, непримиримая требовательность к себе и к
тем, кого любишь, передается в этой семье по наследству?» Впрочем, Джордж
догадывался, что в случае с Майклом дело не в этом. Не только в этом.
— Ладно, этот вопрос мы, кажется, решили. — Джордж
кашлянул. — Кроме того, Марион просила сказать, чтобы завтра вечером ты
непременно был дома. Она пригласила на рождественский ужин нескольких друзей, и
ей хотелось бы, чтобы ты тоже…
Слушая его, Майкл подавил зевок. «Нескольких друзей…» Это
означало человек тридцать или сорок, в большинстве — незнакомых или глубоко
антипатичных Майклу. И, разумеется, среди них будет какая-нибудь юная особа из
хорошей семьи с большим капиталом. Специально для него. Поганый способ
встречать Рождество… Впрочем, как и любой другой день.
— Мне очень жаль, Джордж, но я не смогу. Меня уже
пригласили в другое место. Извинись за меня перед матерью, ладно?
— Пригласили? — В голосе Джорджа явственно
прозвучало сомнение.
— Да. Я хотел предупредить маму еще на прошлой неделе,
но совершенно забыл. Я был так занят хьюстонским проектом, что все остальное
вылетело у меня из головы. Надеюсь, она поймет.
Майкл и в самом деле сотворил чудо, в рекордно короткий срок
договорившись с заказчиком из Хьюстона обо всех деталях, и Марион не могла
этого не оценить. За одно это он имел полное право пропустить десять
рождественских приемов.
— Марион, конечно, будет разочарована, но, я думаю, ей
будет приятно слышать, что у тебя есть свои планы. — «Наконец-то
появились… — добавил он мысленно. — Впрочем, если ты не врешь, голубчик…»
— Надеюсь, ты приятно проведешь время.
— Я тоже надеюсь.
— Что-нибудь случилось? — мгновенно встревожился
Джордж, и Майкл досадливо поморщился. На них не угодишь!..
— Да нет, просто… Расслабиться, отдохнуть и все такое.
— Ну и отлично. Ладно, Майкл, счастливого Рождества
тебе и всех благ.
— И тебе того же. Кстати, поздравь от меня маму.
Впрочем, завтра я ей сам позвоню.
— Я ей все равно скажу.
Вешая трубку, Джордж улыбался. Кажется, парнишка приходит в
себя, думал он. Все это время Майкл вел себя очень странно — так странно, что
Марион уже начала тревожиться. С другой стороны, она все равно будет зла как
черт, что Майкл не хочет разделить рождественскую индейку с ней и ее друзьями.
Но надо быть справедливым: Майкл молод и имеет право развлекаться по-своему.
Джордж отпил глоток виски из бокала, который держал в руке,
и улыбнулся, вспоминая Рождество, которое он встречал в Вене двадцать пять лет
назад. И совершенно естественным образом мысли его вернулись к матери Майкла.
А телефон в кабинете Майкла не унимался. Сразу же после
Джорджа позвонил Бен. Он хотел знать, есть ли у него какие-нибудь планы на
Рождество, и Майклу пришлось уверить друга, что ему придется пойти на
скучнейший прием, который устраивает Марион. После Бена один за другим начали
звонить клиенты, партнеры и подрядчики, которые наперебой желали ему успеха,
счастливого Рождества и всяческих благ.
