Глава 14
Заглянув в кабинет, Нэнси улыбнулась Фэй, которая уже сидела
в кресле у огня.
— Привет, вот и я.
— Привет. Как дела, юная леди? — Фэй улыбнулась в ответ,
искренне радуясь тому, что Нэнси выглядит так хорошо — даже лучше, чем она
ожидала.
— Я привела с собой друга.
— Да? Ты, я вижу, даром времени не теряешь: стоило мне
уехать на пару недель, как у тебя появился новый друг. Ну, давай его сюда…
Нэнси пошире приоткрыла дверь, и Фред чинно вошел в кабинет.
Он явно гордился своим новеньким красным ошейником и поводком. Никто так и не
заявил о его пропаже, и с сегодняшнего утра он официально принадлежал Нэнси.
Кроме ошейника и поводка, у него теперь было свидетельство о регистрации,
коврик, миска и около дюжины игрушек.
— Вот, Фэй, познакомься, это — Фред. — Нэнси так и
светилась материнской гордостью, и Фэй рассмеялась.
— Какой очаровашка! Где ты его раздобыла?
— По-моему, это он раздобыл меня. Мы познакомились в
Рождество; наверное, мне нужно было назвать его Ноэлем
[4]
, но
Фред мне нравится больше.
Нэнси не стала объяснять Фэй — почему. Впервые за все время
ей вдруг стало стыдно, что она так цепляется за Майкла и за все, что было с ним
связано.
— Кроме того, я принесла еще целую папку новых
фотографий.
— Да, я вижу, ты изрядно потрудилась. Может быть, мне
стоит уезжать почаще?
— Сделай мне одолжение — не уезжай, ладно? Нэнси
произнесла эти слова шутливым тоном, но глаза выдали ее, и Фэй поняла, как ей
было одиноко все это время. Впрочем, Рождество было серьезным испытанием для
многих, не для одной только Нэнси.
— А еще… — с гордостью прибавила Нэнси, — я нашла
преподавателя, который поставит мне голос. Питер сказал мне, что все это входит
в… в программу лечения, так что я не стала очень жмотничать. Мы начинаем завтра
в три. Что касается танцев, то Питер считает, что заниматься ими мне еще
рановато. Впрочем, я все равно не могла бы пойти в танцкласс с таким лицом, но
к лету бинты снимут, и тогда…
— Я горжусь тобой, Нэнси, — негромко и очень
серьезно сказала Фэй, и в глазах Нэнси вспыхнула радость.
— Спасибо… Знаешь, я тоже… горжусь.
В тот день они прекрасно поработали, и впервые за восемь
месяцев Нэнси ни разу не упомянула о Майкле.
На следующем сеансе повторилось то же, и на следующем…
Казалось, она твердо решила больше не говорить о нем.
Незаметно наступила весна. Нэнси продолжала с увлечением
обсуждать с Фэй свои планы на будущее и рассказывать о своих делах — об уроках
вокала, о фотографии и о том, что она собирается делать, когда в совершенстве
овладеет техникой художественной съемки. Они с Фредом подолгу гуляли в парке,
ходили в розарий и путешествовали по глухим тропкам вдоль побережья, а время от
времени Питер возил Нэнси на какой-нибудь удаленный пляж, где ее бинты не
смущали ни окружающих, ни ее самое.
Лечение тоже шло нормально. Из-под бинтов мало-помалу
появлялось новое лицо Нэнси, и вместе с этим все ярче проявляли себя ее
личность и характер. Можно было подумать, что, изменив форму носа, очертания
скул и контур губ, Питер отчетливее проявил душу Нэнси, которую прежде
затмевала бросающаяся в глаза прелесть ранней юности. Год, минувший со времени
аварии, не прошел для Нэнси бесследно: она повзрослела, стала серьезнее,
вдумчивее и… увереннее в себе.
— Неужели прошел уже почти целый год? — спросила
Фэй у Нэнси одним майским полднем.
Питер к этому времени работал над областью вокруг глаз, и
Нэнси постоянно носила большие черные очки, закрывавшие ей брови и скулы.
— Да, все это случилось прошлым маем, — ответила
она спокойно. — А с тобой мы встречаемся уже почти восемь месяцев. Скажи,
Фэй, как мои дела? Я делаю успехи, или же…
— А ты разве сомневаешься в том, что делаешь успехи?
— Иногда. Когда слишком много думаю о Майкле… — Нэнси
было нелегко сделать это признание. Вопреки всему, она продолжала отчаянно
цепляться за надежду, что в конце концов Майкл разыщет ее, и тогда договор с
Марион окажется недействительным.
— Я не знаю, почему я продолжаю это делать, —
добавила Нэнси, — но факт остается фактом… Я не могу выкинуть его из
головы.
Фэй покачала головой. Все это время она подозревала, что
Нэнси неспроста не заговаривает о Майкле.
— Ничего, Нэнси, — ответила она негромко. —
Давай подождем еще немного. Вот увидишь — как только Питер снимет последние
швы, ты сможешь больше выходить, и у тебя сразу появится множество важных дел.
Пока же тебе нечего больше делать, кроме как оглядываться на прошлое или
пытаться заглянуть вперед и пытаться представить себе вещи, о которых ты пока
не имеешь никакого представления. То, что ты сейчас живешь с оглядкой на
прошлое, вполне естественно — в твоей жизни просто нет других людей, кроме тех,
которых ты когда-то знала, но все изменится. Обязательно изменится, надо только
еще немножечко потерпеть.
Нэнси вздохнула — это был долгий, безрадостный вздох.
— Я устала быть терпеливой, Фэй. Иногда мне кажется,
что эти операции на моем лице будут продолжаться вечно, и тогда я почти
ненавижу Питера, хотя и понимаю, что он ни в чем не виноват. Он работает так
быстро, как только может, и все-таки…
— Но согласись: дело-то стоит того, чтобы немного
потерпеть, верно? — Фэй улыбнулась, и Нэнси грустно улыбнулась в ответ.
Ее лицо было уже почти сформировано; оно поражало
совершенной красотой, и каждая неделя добавляла ему новую, индивидуальную и
неповторимую, черточку. Занятия вокалом тоже не пропали даром: голос Нэнси стал
чуть ниже, звучнее, и в нем появились богатые, глубокие обертоны, которыми она
виртуозно владела. Это навело Фэй на новую мысль.
— Ты никогда не задумывалась о том, чтобы стать
актрисой, когда все это закончится? — спросила она. — На мой взгляд,
у тебя должно получиться. У тебя исключительная внешность, да и талантом тебя
бог не обидел.
Но Нэнси отрицательно покачала головой:
— Снимать фильмы я, может быть, и согласилась бы, но
играть в них — нет. Для меня это слишком просто. Я предпочитаю быть за камерой,
а не перед ней.
— О'кей, не хочешь — не надо. Это было просто
предположение. Кстати, какие у тебя планы на эту неделю?
— Я сказала Питеру, что мне хотелось бы сделать для
него несколько фотографий, и в воскресенье мы вместе полетим в Санта-Барбару. У
него там какие-то дела, и он обещал взять меня с собой.
— Вот бы мне так… — с легкой завистью пробормотала Фэй
и поглядела на часы. — Ну что ж, на сегодня, пожалуй, хватит. Увидимся в
среду.
