— Конечно, хватит! По правде говоря, в последний раз я
так плотно ужинал, когда мне было лет двадцать. В последнее время я живу в
основном на сандвичах с ростбифом и тех крошках, которые секретарше удается скормить
мне, когда я слишком занят, чтобы сопротивляться. Что это может быть, я до сих
пор не знаю. Не исключено, что Сью кормит меня кошачьими консервами — так мое
содержание обходится фирме гораздо дешевле.
— Какой кошмар! — возмутилась Венди. — Просто
удивительно, как ты до сих пор не умер от голода.
«А я и умер, только не от голода», — хотел сказать
Майкл, но сдержался: слишком уж было похоже на правду. Что касалось голодной
смерти, то до нее ему было еще далеко, хотя он действительно выглядел довольно
худым.
— Ну что, ничего мы не забыли? — Венди огляделась
по сторонам и сняла с ближайшего кресла бежевую шаль. — Пошли.
Майкл вскинул на плечо сумку, и они вышли из дома через
заднее крыльцо. Пройдя несколько кварталов до набережной Ист-Ривер, они нашли
там уютную скамью и расположились на ней, задумчиво глядя на проплывавшие по
реке катера, буксиры, баржи.
Весенние прозрачные сумерки понемногу сгущались, на воде
качались белые и красные огни бакенов, высокое, темно-лиловое небо было полно
ярких звезд. Изредка налетал ветерок, и листва деревьев отзывалась негромким
лепетом. По реке бесшумно скользили прогулочные лодки и яхты — Венди и Майкл
оказались не единственными, кто в эту теплую майскую ночь был охвачен весенней
лихорадкой.
— Это твоя первая работа, Венди? — спросил Майкл,
жуя кусок хлеба с паштетом. В темноте он выглядел намного моложе, чем при
дневном свете, черты лица его смягчились, и Венди подумала, что сейчас он никак
не похож на вице-президента крупной корпорации.
— Да, — кивнула она. — Я обратилась в
«Коттер-Хиллард» сразу после Парсонского колледжа, и меня приняли.
— Для меня это тоже первая работа… Майклу очень
хотелось узнать у Венди ее мнение о своей матери, но он не решился. Это было бы
нечестно, поскольку, если у Венди есть хоть капля здравого смысла, она должна
была ненавидеть его мать. Для тех, кому приходилось работать с ней, Марион
Хиллард была настоящим деспотом, даже сам Майкл понимал это.
— Поэтому ты должен особенно стараться, —
поддразнила она его, и Майкл рассмеялся.
— А что ты собираешься делать потом? Наверное, выйдешь
замуж, заведешь детишек?..
— Не знаю, может быть, и да, но только не скоро.
Сначала я хочу чего-то добиться, сделать карьеру. С детьми можно обождать лет
до тридцати.
— Боже, как изменилась жизнь! В мое время все девчонки
ужасно хотели поскорее выскочить замуж… — Майкл улыбнулся Венди, не сознавая
того, что говорит как старик.
— Некоторые и сейчас хотят этого, — ответила она,
беря грушу и закусывая ею ломтик острого сыра «Бри», захваченного в последнюю
минуту. — А ты? Ты собираешься когда-нибудь жениться?
Она с любопытством посмотрела на него, и Майкл отрицательно
покачал головой, провожая взглядом очередную яхту, которая в свете ярких
бортовых огней поднималась вверх по течению.
— Никогда?
Майкл повернулся к ней и еще раз покачал головой. Венди
заметила, как напряженно сжались его губы, видимо, она затронула больную тему.
Конечно, лучше всего было бы оставить этот разговор, но ей очень хотелось знать
причину, и Венди решилась.
— Можно спросить — почему? Или ты не хочешь отвечать на
этот вопрос? Майкл немного помолчал.
— Наверное, это уже не имеет такого значения, —
ответил он наконец, и голос его прозвучал глухо. — Весь год я пытался
убежать от этого, но оно догоняло меня снова, а я не смел посмотреть правде в
глаза. Даже сегодня, в парке, я убежал от тебя, потому что… — Он поднял на нее
глаза. — Но я не могу прятаться всю жизнь. Дело в том, Венди, что в
прошлом году — как раз в мае месяце — я собирался жениться. Мы уже ехали
получать брачное свидетельство, но по дороге туда Бен Эйвери, я и моя… невеста
— мы попали в аварию. Второй водитель погиб на месте, а… а она умерла в
больнице на следующий день…
Глаза Майкла по-прежнему были сухи, но внутри его словно
что-то рвалось на части. Венди тревожно смотрела на него широко раскрытыми
глазами.
— О боже, Майкл, как это ужасно!
— Да, — согласился он. — Я два дня лежал в
коме, а когда пришел в себя, она… ее уже не было. Тогда я…
Майкл запнулся, но отступать было уже поздно. К тому же он
должен был кому-то сказать, поделиться… Об этом он не рассказывал даже Бену.
— Когда две недели спустя меня выписали из больницы, я
поехал к ней на квартиру, но она была уже пуста. Кто-то позвонил в «Гудвилл», и
они вывезли вещи. А ее картины… их просто украл кто-то из медицинского
персонала. Она была художница, и…
Они долго сидели молча, потом Майкл снова заговорил, но
обращался он больше к самому себе, словно для того, чтобы лучше понять смысл
сказанного:
— Ничего, ничего не осталось. Ни от нее, ни, наверное,
от меня. От прежнего меня…
Когда Майкл поднял голову, он увидел, что на лице Венди
блестят слезы.
— Мне очень жаль, Майкл.
Он кивнул и тоже заплакал — впервые за весь год. Жгучие,
едкие слезы текли по его лицу, когда он заключил Венди в объятия.
Глава 16
— Майкл, что ты думаешь о женщине, которая заведует
канзасским отделением?..
Венди посмотрела на Майкла, который сидел рядом с ней в
полосатом шезлонге в саду за домом. Он был в плавках, Венди — в купальном
костюме. День был солнечным, и она сумела уговорить Майкла немного позагорать.
Он согласился, правда, без особой охоты. И вот теперь, хотя телом он был здесь,
мысли его где-то витали. Ее вопроса он не слышал.
— Майкл!
Он продолжал смотреть в газету, но Венди знала, что он не
видит и не понимает ни единой строчки.
— Ма-айкл!
— А… что, Венди?
— Я спросила, что ты думаешь о женщине из отделения
компании в Канзас-Сити. Она…
Но его внимание снова ускользнуло куда-то, и Венди, прикусив
губу, посмотрела на него с раздражением и обидой.
— Хочешь еще одну «Кровавую Мэри»?
— Что-что? Да, конечно, хочу… Знаешь, мне нужно сходить
в офис. Ненадолго. — Он снова смотрел куда-то вдаль, в какую-то удаленную
точку пространства, которая, казалось, располагалась где-то за спиной Венди.
— Это просто превосходно! — желчно ответила она.
— Что ты имеешь в виду? — Теперь Майкл смотрел
прямо на нее, но выражение лица Венди ничего ему не говорило. Если бы он дал
себе труд сосредоточиться, то сразу бы понял, в чем дело, но Майкл даже не
старался. Никогда.
— Ничего.
