— Впрочем, я думаю, в данном случае это просто
привычка. Я по себе знаю, как трудно избавиться от чего-то, что когда-то запало
тебе в голову. Вот я, например, никак не могу заставить себя…
Ее лицо неожиданно сделалось мрачным, и Фэй вопросительно
посмотрела на нее. Как справедливо заметила Мари, каждая оговорка что-то
значила. Порой — очень много.
Мари подняла на нее глаза.
— В последнее время я очень много думала об этом, Фэй.
И мне кажется, что я наконец сумела перешагнуть через него…
Она отвернулась и стала смотреть в огонь, жарко пылавший в
камине.
— Ты имеешь в виду свое прошлое?.. Майкла? — негромко
спросила Фэй.
Мари только кивнула. Фэй выждала еще немного, и, когда
продолжения не последовало, она решила рискнуть и взять инициативу на себя.
— Почему ты думаешь, что сумела справиться с
этим? — серьезно спросила она.
— Я так решила, — ответила Мари с необычной для
себя жесткостью в голосе. — А ты считаешь, что у меня есть какие-то другие
варианты? — Она горько усмехнулась. — Ты прекрасно знаешь, Фэй, что
со дня аварии прошло уже почти два года… Девятнадцать месяцев, если быть точной.
Но Майкл до сих пор не нашел меня. Я думаю, он даже не стал искать — он не
послал к черту свою мать, не сказал ей, что должен быть со мной, во что бы то
ни стало. Вместо этого он просто притворился, будто меня вовсе не существует и
никогда не существовало. — Мари твердо посмотрела Фэй прямо в
глаза. — Майкл отрекся от меня, и теперь я должна сделать то же самое.
Фэй покачала головой:
— Это будет не так просто, Мари. Сколько времени ты
связывала с ним все свои надежды, как многого ты от него ожидала… От него и от
вашей любви.
— Как видно, я ожидала слишком многого. А он не
оправдал моих ожиданий. — Мари не могла скрыть свою горечь.
— И как ты себя после этого чувствуешь?
— Нормально. — Мари пожала плечами. — Теперь
я сержусь на него, а не на себя.
— Значит, ты перестала проклинать себя за ту сделку,
которую заключила с его матерью? — Фэй вступала на зыбкую почву, и она
знала это, но поднятый Нэнси вопрос требовал решения. Окончательного решения.
— У меня не было выбора. — Голос Мари был
холодным, как сталь, а тон очень категоричным.
— И ты больше не винишь себя? — продолжала
допытываться Фэй.
— С чего бы это? Или, по-твоему, Майкл до сих пор
казнит себя за то, что он меня предал? Думаешь, он не спит ночами, ворочается,
думает обо мне? Черта с два! Ведь после… после того дня он даже не попытался
меня найти.
— Мне кажется, что это ты не спишь ночами, это ты
казнишь и упрекаешь себя за то решение, которое, как ты утверждаешь, ты не
могла не принять. Скажи честно, Нэнси, так ли…
— Мари, черт возьми! Что касается твоего вопроса, то я
на него отвечу. Нет, Фэй, это не так… Я непременно должна расстаться с
иллюзиями, которые питала до недавнего времени. Слишком долго они отравляли мне
существование.
Ее слова прозвучали достаточно твердо, но Фэй они до конца
не убедили. И еще эта последняя оговорка: вместо «жизнь» Нэнси сказала
«существование».
— И что ты думаешь делать теперь? — спросила Фэй.
«Чем ты думаешь заменить Майкла? Или кем? Может быть,
Питером?» — вот что значил ее вопрос.
— Я думаю работать. Я уже решила, что на рождественские
каникулы поеду на юго-запад и буду снимать, снимать, снимать… Там есть просто
удивительные места, для фотографа это настоящий рай. Я уже составила план:
Аризона, Нью-Мексико… Может быть, я даже слетаю на несколько дней в Мексику.
Нэнси говорила о своих планах с увлеченностью, даже с
энтузиазмом, но выражение ее лица оставалось непроницаемым, словно она
старалась спрятать свои подлинные эмоции. И Фэй догадывалась — что именно.
Только теперь Нэнси потеряла Майкла — позволила себе потерять. И вместе с ним
из ее жизни уходила последняя надежда на счастье, о котором она когда-то
мечтала. Теперь Нэнси должна была начинать все сначала.
— Поездка займет не менее трех недель, — закончила
Мари. — Так что можешь не беспокоиться о том, как я проведу праздники. Я проведу
их интересно и с пользой.
— А что ты собираешься делать после праздников?
Мари слегка нахмурила лоб.
— Работать, работать и еще раз работать. Это все, что
меня теперь интересует. Мне нужно чего-то добиться самой — ведь не могу же я до
конца жизни оставаться на попечении Марион Хиллард. — Эту фамилию она
произнесла с видимым отвращением. — Питер мне поможет на первых порах. Он
уже договорился насчет выставки моих работ. Она состоится в январе, и ты
обязательно должна на ней побывать! Если ты не придешь, я серьезно обижусь!
Фэй улыбнулась:
— Неужели ты всерьез думаешь, что я могу ее пропустить?
— В общем-то, конечно, нет. Просто я отобрала для
выставки свои самые любимые работы. Ни ты, ни Питер их еще не видели. Надеюсь,
они ему понравятся, ведь они… несколько отличаются от портретов, которые я
делала в самом начале.
— Они ему обязательно понравятся, — убежденно
сказала Фэй. — Ему нравится абсолютно все, что имеет хоть какое-то
отношение к тебе. Кстати, Нэн… то есть — Мари. Я давно хотела спросить тебя,
как ты относишься к Питеру? Что ты к нему чувствуешь?
Мари со вздохом откинулась на спинку кресла и вытянула ноги
вперед, подсознательно принимая самую удобную, самую комфортную позу.
— О, Фэй, я к нему много чего чувствую!..
— Например? Можешь ли ты сказать, что… любишь его?
Пауза, которую сделала Фэй, была совсем короткой, едва
заметной, однако Мари посмотрела на Фэй с легким любопытством.
— В каком-то смысле — да. Я люблю его.
— Сможет ли он когда-нибудь заменить в твоей жизни
Майкла?
— Не знаю… Я все время стараюсь — сознательно стараюсь
— сделать так, чтобы это произошло. Тогда мне было бы много легче, но что-то
останавливает меня. Наверное, я еще не готова. Не знаю, Фэй, я… — Мари
неожиданно опустила глаза. — Я чувствую себя немного виноватой перед ним:
Питер сделал для меня так много, а я почти ничем не могу отплатить ему. Да, я
знаю, что за эту работу ему было щедро заплачено, но ведь эти деньги не мои… —
добавила она быстро, почти испуганно, как будто предупреждая слова Фэй, которых
та вовсе не собиралась произносить. — К тому же все эти подарки, внимание,
забота… Всего этого не купишь за деньги, и мне хотелось бы что-то дать ему
взамен. Но что я могу дать?.. Ведь у меня почти ничего нет.
— Когда-нибудь у тебя будет много, много всего, Мари. А
Питер… Он — очень терпеливый человек.
— Может быть, даже слишком терпеливый. Я же вижу, что я
ему небезразлична, и мне так не хотелось бы его обидеть!
