Майкл отвесил глубокий поклон и предложил Нэнси следовать за
собой. Он собирался продолжить свою игру в степенную супружескую пару, однако
из этого ничего не вышло. Нэнси была слишком взволнована, чтобы идти спокойно;
она тянула его за собой и чуть ли не подпрыгивала от возбуждения, и ее радость
невольно передалась Майклу.
— Ну можно мне сыграть сейчас, а?..
— Конечно, родная, можешь даже не спрашивать.
Он положил на прилавок доллар, и служитель вручил ему четыре
комплекта колец, которые следовало набрасывать на ярко раскрашенные столбики,
стоявшие на разном расстоянии от проведенной по земле черты.
Задача была совсем простой, и большинство клиентов
обходились одним или, в крайнем случае, двумя комплектами колец, но у Нэнси не
было никакой практики. Брошенные ею кольца летели в стороны и никак не желали
надеваться на столбик.
Майкл с удовольствием наблюдал за ней.
— Какой именно приз ты собираешься выиграть? —
спросил он наконец.
— Вон те голубые бусы, — ответила Нэнси, вытирая
со лба выступившую испарину и сосредоточенно щурясь. — У меня еще никогда
не было такого роскошного ожерелья…
В детстве ей всегда хотелось иметь именно такие бусы.
Крупные, яркие, блестящие, они не могли оставить равнодушной ни одну девчонку,
пусть даже ей уже исполнилось двадцать.
— Как легко тебе угодить, любимая! А ты уверена, что не
хочешь розовую собачку, как у Дженнетт?
Нэнси отрицательно покачала головой. Она хотела только эти
бусы.
— Твое желание для меня закон.
Майкл отобрал у нее последние три кольца и тремя точными
бросками набросил их на самый дальний столбик.
— Опля!
Служитель за прилавком улыбнулся, вручая ему выигрыш, и
Майкл торжественно застегнул на шее Нэнси маленький замочек.
— Voila, mademoiselle! Теперь они ваши. Может быть,
хотите застраховать их на кругленькую сумму?
— Перестань издеваться над моими замечательными
бусами! — с напускным гневом перебила Нэнси. — По-моему, они просто
великолепны.
И она осторожно коснулась их кончиками пальцев. Голубые бусы
ярко сверкали на солнце, и Нэнси было приятно сознавать, что ее давняя мечта
наконец исполнилась.
— Я думаю, что это ты прекрасна, Нэн. Ну а теперь твоя
душенька довольна или ты желаешь что-нибудь еще? Тебе стоит только приказать…
Нэнси засмеялась:
— Я хочу еще сахарной ваты.
Покачав головой, Майкл купил ей новую порцию сахарной ваты,
и они медленно побрели к выходу с ярмарки.
— Устала? — заботливо спросил он.
— Нет, не особенно.
— Может, прокатимся еще немножко? Я знаю одно чудное
местечко. Там мы можем посидеть, отдохнуть и полюбоваться прибоем.
— Что ж, поехали.
И они снова тронулись в путь, однако больше не смеялись и не
спешили, да и разговаривали мало. Каждый был погружен в свои собственные мысли,
думая в основном друг о друге и о том, чего им следует ждать от предстоящего
разговора с Марион.
Они уже подъезжали к Нахану, когда Нэнси увидела место, о
котором говорил Майкл. Это была очень живописная бухточка, на берегах которой
росли раскидистые тенистые деревья; мягкая трава под ними, казалось, звала
присесть и отдохнуть, и Нэнси, которая уже начинала жалеть, что послушалась
Майкла, сразу обо всем забыла.
— О, Майкл! — воскликнула она. — Как здесь
красиво!
— Я рад, что тебе нравится.
Они уселись на заросший травой бугорок и подставили лица
ласковым солнечным лучам. В нескольких шагах от них начиналась узкая полоска
песчаного пляжа, а еще дальше было море, и ленивые, гладкие волны, разбиваясь о
скрывающийся под водой риф, с тихим шорохом набегали на берег.
— Мне давно хотелось показать тебе это место, —
добавил Майкл, и Нэнси кивнула.
— Здесь здорово.
Некоторое время они сидели молча и просто держали друг друга
за руки. Потом Нэнси неожиданно встала.
— Что, Нэн?..
— Я хочу кое-что сделать.
— Вон там есть подходящие кустики. Нэнси засмеялась:
— Не это, глупенький. Что-то совсем другое. Она уже
бежала по песку, и Майкл, не торопясь, пошел за нею, гадая на ходу, что еще
придумала эта неугомонная девчонка.
Между тем Нэнси остановилась у гладкого черного камня и,
упершись ногами в песок, попыталась сдвинуть его с места, но он был слишком
тяжел для нее.
— Давай помогу. — Майкл встал рядом и напряг
мускулы. — Кстати, хотел бы я знать, что ты затеваешь.
— Я просто хочу чуточку подвинуть его. Вот, хорошо!..
Последнее восклицание вырвалось у нее, когда камень,
поддавшись их совместным усилиям, дрогнул и откатился в сторону, оставив после
себя неглубокую влажную выемку. Расковыряв каблуком спрессованный плотный
песок, Нэнси сняла свои яркие голубые бусы и, зажмурившись, некоторое время
держала их перед собой. Потом она разжала пальцы и, когда бусы упали в
выкопанную ею ямку, забросала их песком.
— О'кей, теперь двигай камень на место.
— Прямо на бусы?
Нэнси кивнула, не отрывая взгляда от того места, где сквозь
песок проглядывала одна голубая бусина.
— Эти бусы свяжут нас навсегда. Пусть они станут
вещественным залогом нашей любви, и пусть они останутся здесь, пока стоит этот
камень и растут эти деревья. Хорошо?
Она вопросительно посмотрела на него, и Майкл серьезно
кивнул.
— Хорошо. — Он улыбнулся. — Это очень
романтичная выдумка, Нэн.
— Почему бы нам не быть романтиками, Майкл? Если уж нам
довелось узнать настоящую любовь, мы должны радоваться ей, праздновать ее, если
хочешь… Мы должны дать ей прибежище, дом, в котором она могла бы находиться
всегда, что бы ни случилось с нами.
— Ты совершенно права, Нэн. Я тоже думал об этом, но не
мог выразить так хорошо, как ты.
— А теперь давай дадим друг другу обещание… — Нэнси
закрыла глаза и торжественно произнесла:
— Я клянусь, что никогда не забуду ни о том, что отныне
лежит под этим камнем, ни о том, что это означает.
Потом она открыла глаза и, тронув его за руку, кивнула:
— Теперь ты.
Майкл снова улыбнулся Нэнси. Любовь и нежность к ней
переполняли его.
— Я тоже обещаю… что никогда не скажу тебе «прощай».
И, без всякой видимой причины, оба вдруг рассмеялись. Им
было легко и радостно ощущать себя молодыми, беззаботными, романтичными и
влюбленными. Сегодняшний день подарил им столько радости и счастья, и оба свято
верили, что таких дней впереди будет еще много. Вся жизнь.
