— И ты все это время поддерживала с ней связь? —
осторожно поинтересовался Джордж… для которого в этой истории было еще много
«белых пятен».
— Нет. Сегодня… нет, уже вчера, я увидела ее впервые за
два года.
— А-а, теперь я начинаю понимать… Как это произошло?
— Я договорилась с ней о встрече. Откровенно говоря, я
не была до конца уверена, что это именно Нэнси, но у меня было предчувствие… И
оно оправдалось.
— Представляю себе, что это могла быть за
встреча! — пробормотал Джордж, которому наконец-то стала ясна причина
сердечного приступа, поразившего Марион. Удивительно, как он не убил ее…
— Могло быть и хуже, — негромко произнесла Марион,
словно отгадав, о чем он думает. — Все могло обернуться гораздо хуже, а
так… Она просто подробно объяснила мне, как я разрушила, исковеркала жизнь и
ей, и Майклу.
— Перестань! — не выдержал Джордж. — Оттого,
что ты будешь беспрестанно казнить себя, никому легче не будет. Подумай лучше о
том, что ты дала им обоим. У этой Нэнси есть теперь новая, интересная жизнь, а
у Майкла — блестящая карьера, о какой любой мужчина может только мечтать. Если
бы не ты, ни один из них не имел бы сейчас того, что он имеет.
— А что они имеют, Джордж? Сломанные судьбы, крах
надежд, разочарование в" жизни, отчаяние, наконец?..
— Если все обстоит так, как ты описываешь, значит, ни
один из них попросту не умеет быть благодарным. Как насчет новой внешности?
Новой жизни? Нового мира, наконец?
— Мне почему-то кажется, что это очень пустой мир,
Джордж, — с горечью сказала Марион. — Девчонка ничего мне не сказала,
но мне почему-то кажется, что у нее в жизни нет ничего, кроме ее увлечения
фотографией. Она живет только своей работой, и в этом отношении они с Майклом
очень похожи.
— Тогда, возможно, они действительно сумеют построить
что-то вместе. Ну а пока… Что сделано — то сделано, Марион, и ты не должна
вечно казнить себя за это. Не забывай — они еще молоды, у них впереди вся
жизнь, и если они растратят ее на сожаления и обиды, тем хуже для них. Что
касается нас с тобой, то мы не имеем права терять ни минуты…
«В нашем возрасте», — хотелось добавить ему, но он
сдержался. Вместо этого Джордж наклонился к Марион и нежно, бережно ее обнял.
— Я люблю тебя, родная… — глотая слезы, прошептал
он. — Мне очень больно, что ты прошла через это одна. Ты должна была все
рассказать мне. Вместе мы бы что-нибудь придумали.
— Ты возненавидел бы меня за это, — ответила
Марион, прижимаясь лицом к его груди, и ее плечи затряслись от рыданий.
— Никогда я не смог бы возненавидеть тебя!
Я слишком сильно люблю тебя! Поверь, я очень благодарен тебе
за то, что ты рассказала мне об этом сейчас. Ведь ты могла промолчать, могла
скрыть от меня всю эту историю. И я бы никогда не узнал…
— Нет, Джордж, я не могла не рассказать. Мне важно было
знать, что ты подумаешь, что скажешь…
— Я скажу, что вся эта история была мучительной для
каждого, для всех. И теперь тебе остается только сделать все, что в твоих
силах, чтобы исправить ошибку и больше о ней не думать. Никогда. Выброси это из
своей головы, из сердца, из души — пусть остается в прошлом. Нам с тобой надо
начинать жить заново, Марион. Все лучшие годы ты посвятила работе, пора
подумать и об отдыхе. Давай поженимся и уедем куда-нибудь далеко, чтобы пожить
для себя. Майкл и Нэнси молоды — пусть сами строят свою жизнь как сумеют.
— Имею ли я на это право, вот в чем вопрос… — Марион с
надеждой посмотрела на Джорджа.
— Да, любовь моя, ты имеешь на это полное право, —
сказал он, нежно целуя ее.
Пусть и Майкл, и его подружка, и все проблемы провалятся ко
всем чертям. Ему нужна была только Марион — вся, целиком, с ее хорошими и
дурными сторонами, с ее деловой хваткой и ее чисто женской беспомощностью.
— Забудь обо всем, Марион, — добавил
Джордж. — Постарайся заснуть. Завтра утром нам с тобой надо будет
обговорить детали нашей свадьбы, так что начинай думать о приятных вещах — о
том, какое платье ты хотела бы надеть и кто займется цветами.
Договорились?
Она посмотрела на него и засмеялась.
— Джордж Каллоуэй, я тоже люблю тебя!
— Это крайне удачное совпадение, потому что, если бы ты
меня не любила, я бы все равно на тебе женился. Теперь меня ничто не остановит.
Ясно?
— Да, сэр!
Они все еще улыбались друг другу, когда заглянувшая в палату
медсестра молча показала Джорджу на часы. Было уже за полночь, и ему пора было
уходить.
Джордж, кивнув медсестре, поцеловал Марион на прощание,
нежно погладил ее по руке. Ему еще многое хотелось сказать ей, но Марион
нуждалась в отдыхе, и Джордж нехотя вышел.
Когда дверь палаты бесшумно затворилась за ним, Марион
вздохнула с облегчением. Джордж любил ее — это было главным. Кроме того, ему
удалось отчасти восстановить ее уверенность в себе, и теперь Марион чувствовала
себя намного лучше.
Бросив взгляд на часы, она решила позвонить Майклу — так ей
не терпелось начать делать хоть что-то во исправление зла, которое она вольно
или невольно причинила сыну. Разница в часовых поясах ее нисколько не смущала.
Марион чувствовала, что ей нельзя терять ни минуты драгоценного времени. Ни ей,
ни Майклу, ни кому-либо другому.
Она спустила с кровати ноги и села, закутавшись в одеяло.
Нашарив в тумбочке сотовый телефон, Марион набрала номер нью-йоркской квартиры
сына.
Марион уже начала терять терпение, когда в трубке раздался
сонный голос сына.
— Это я, дорогой.
— Мама, ты?.. Что случилось?..
— Не волнуйся, со мной все в порядке, — поспешила
успокоить его Марион. — Просто я должна сказать тебе одну важную вещь.
— Знаю, я разговаривал с Джорджем…
В трубке было хорошо слышно, как он зевнул.
В Нью-Йорке было пять утра, и Марион хорошо представляла
себе, как Майкл переминается босыми ногами на холодном полу и щурится, пытаясь
разглядеть, который час. Должно быть, при этом он еще гадает, почему она до сих
пор не спит и куда, черт возьми, смотрит медсестра.
— Ты согласилась?
— Да. На оба его предложения. Я согласна даже отойти от
дел. Может быть, только консультировать тебя по отдельным вопросам…
Майкл усмехнулся:
— Ты верна себе, мама. Придется сделать Джорджу
дополнительное внушение, чтобы он как следует следил за тобой. Впрочем, я все
равно рад за вас обоих.
— Но я звоню вовсе не поэтому, — деловито сказала
Марион, и Майкл поморщился. Этот тон был ему хорошо знаком.
— Что у тебя за дело? — спросил он.
— Я звоню по поводу той девицы.
