Лимузин доставил его в отель, где кто-то из младших служащих
компании забронировал для него люкс и проследил за тем, чтобы в номере было все
необходимое. Люкс состоял из двух обычных номеров, соединенных между собой
внутренней дверью, которую отпирали, когда приезжала какая-нибудь важная шишка.
Предполагалось, что в одном из них Майкл будет жить, а в другом — проводить
совещания и встречи. На самом деле Майклу было достаточно одной комнаты с
ванной. — Он не особенно обращал внимание на окружающую обстановку.
Всю запланированную на сегодня работу Майкл закончил только
к девяти вечера. Когда ушли последние из посетителей, он почувствовал себя
совершенно разбитым и смертельно уставшим. Как-никак в Нью-Йорке, было сейчас
двенадцать ночи, а он еще встал достаточно рано. Больше всего Майклу хотелось
завалиться спать, но он решил, что надо обязательно что-нибудь съесть, чтобы
сохранить хоть какие-то силы на завтра. И, набрав номер коридорной службы, он
заказал себе бифштекс и кофе.
В ожидании заказа он распустил галстук и сел на диван,
положив ноги на кофейный столик. День выдался действительно нелегкий, но —
Майкл был очень доволен тем, что он сумел сделать за сегодня. Несколько встреч,
состоявшихся в течение дня, прошли на редкость плодотворно. Надо только не
забыть встретиться завтра с представителем генподрядчика, чтобы… чтобы…
Глаза Майкла сами собой закрылись, и он начал было погружаться
в сон, как вдруг в ушах его явственно прозвучал голос матери. «Ты позвонил этой
Мари Адамсон?» — строго спросил голос, и Майкл, вздрогнув, открыл глаза.
В комнате, разумеется, никого не было. Из распахнутой двери
в соседний номер просачивался в гостиную сигарный дым и запах виски, которое он
заказал, чтобы выпить с участниками встречи за успешное сотрудничество. «Должно
быть, это виски играет со мной такие штуки…» — подумал Майкл устало, но вопрос
матери никак не шел у него из головы, и он посмотрел на часы.
«В самом деле, почему бы не позвонить этой мисс Адамсон
сейчас», — подумал Майкл. По крайней мере, это поможет ему скоротать время
и не заснуть в ожидании бифштекса.
Убрав ноги со столика, Майкл водрузил на него свой кейс и,
порывшись в нем, достал листок бумаги с телефонным номером несговорчивой
фотохудожницы. Держа его в руке, Майкл поставил телефонный аппарат рядом с
собой на диван и позвонил.
Трубку взяли на третьем или четвертом гудке.
— Алло? — сказал низкий и приятный женский голос.
— Добрый вечер, мисс Адамсон. С вами говорит Майкл
Хиллард, президент корпорации «Коттер-Хиллард»…
Услышав эти слова, Мари едва не выронила телефонную трубку,
и ей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки.
— Очень приятно, — сдержанно ответила она. —
Как я понимаю, вы в Сан-Франциско, мистер Хиллард… Что ж, для меня это большая
честь.
Она говорила отрывисто и коротко, как будто была очень
сердита или нервничала, и Майкл подумал, что выбрал не самый удачный момент для
своего звонка. А может, она просто не любит, когда ее беспокоят дома?..
Впрочем, ему-то что за дело?
— Да, мисс Адамсон, я в Сан-Франциско, и отчасти в этом
виноваты вы. Скажите, не могли бы мы встретиться? Нам нужно обсудить несколько
вопросов.
— Нет, мистер Хиллард, нам нечего обсуждать. Мне
казалось, я дала это ясно понять сначала мистеру Эйвери, потом — вашей матери.
Повторю и вам: ваше предложение меня абсолютно не интересует.
Она старалась говорить ровным голосом, но ее вью трясло, а
рука, до боли в суставах сжимавшая телефонную трубку, стала скользкой.
— Должно быть, меня просто забыли предупредить… —
ответил Майкл чуть более напряженным голосом. — Кстати, после вашей
встречи с моей матерью с ней случился сердечный приступ. Я уверен, Что это
простое совпадение, не имеющее никакого отношения к вашему разговору, однако
именно из-за этого я совершенно не в курсе того, о чем вы говорили и к чему
пришли. Как вы понимаете, нам всем было немножко не до того…
— Да, я понимаю… — Мари запнулась. — Я искренне
сожалею, мистер Хиллард… Надеюсь, миссис Хиллард поправилась?
— Да, вполне… — Майкл невольно улыбнулся. — На
прошлой неделе она вышла замуж и в настоящий момент находится на Майорке. Они с
мужем совершают свадебное путешествие.
«Как мило!.. — подумала Мари. — Эта гадина
совершает свадебное путешествие! Исковеркала мне жизнь и спокойненько укатила в
Европу отдыхать!» От злости ей хотелось заскрежетать зубами или вдребезги
расколотить трубку, но она сдержалась.
— Но это к делу не относится, — сказал
Майкл. — Так когда мы можем встретиться?
— Я уже сказала вам — никогда.
Она произнесла эти слова уже с неприкрытой ненавистью, но
Майкл только закрыл глаза. Он слишком устал, чтобы его могли волновать чьи-то
эмоции.
— Хорошо, мисс Адамсон, пусть будет по-вашему. Если
передумаете — позвоните. Я остановился в «Ферменте».
— Я не передумаю.
— Не будьте столь категоричны.
— Спокойной ночи, мистер Хиллард.
— Спокойной ночи, мисс Адамсон. Он дал отбой, а Мари
еще долго стояла возле тумбочки, держа в руках молчащую трубку. Она не ожидала,
что он так быстро закончит разговор. Да и голос… Как он не похож на прежнего
Майкла! Этот… мистер Хиллард говорил как смертельно уставший, опустошенный,
выжженный внутри человек, которому совершенно безразлично, что творится вокруг.
Что с ним произошло за последние два года? Что с ним сделала Марион?..
Не переставая думать об этом, Мари медленно опустилась на
пуфик.
Глава 27
— У тебя такой грустный вид, дорогая… Что-нибудь
случилось? — спросил Питер, глядя через стол на Мари.
Мари, вертевшая в руках пустой бокал, отрицательно покачала
головой.
— Нет, ничего не случилось. Просто я обдумываю одну
новую работу. Ты же знаешь, когда у меня появляется новая идея, я всегда
становлюсь рассеянной.
Но она лгала, и они оба знали это. С тех пор как накануне
вечером в ее квартире раздался звонок Майкла, Мари как будто вернулась в
прошлое. Во всяком случае, ни о чем другом она просто не могла думать. Катание
на велосипедах, ярмарка, пластмассовые голубые бусы, светлое кружевное платье и
шапочка из голубого атласа, их романтическая поездка… а потом больничная палата
и бесстрастный голос Марион — таков был их с Майклом последний день. Одно за
другим эти события разворачивались перед ее мысленным взором, словно
бесконечная кинолента, и Мари смотрела и смотрела ее и не могла оторваться.
— Что с тобой, дорогая? Может, ты плохо себя
чувствуешь?
Да, она плохо себя чувствовала. Очень плохо, и ни один врач
не мог ей помочь. Даже Питер — искуснейший хирург — не в силах был вырезать эти
вошедшие в ее плоть и кровь воспоминания. Существовал только один способ, чтобы
избавиться от них, но о нем Мари даже боялась думать.
