— Вы говорите это так, словно уже окончательно все
решили и не намерены менять своего решения, — заметила она сухо.
— Пока не намерен, — согласился он. — А вы?
Вы замужем?
— Нет. Я, как и вы, одна.
— Знаете, Мари… Вы позволите называть вас так?.. Так
вот, сравнивая то, что вы вчера наговорили обо мне, с тем, что я услышал о вас
сегодня, я невольно прихожу к выводу, что ваш образ жизни не слишком отличается
от моего. Вы, как и я, одержимы работой, одиноки, живете в своем собственном
тесном мирке. Тогда почему вы так на меня набросились? Это по меньшей мере
несправедливо, — закончил он с легким упреком в голосе.
— Может быть, вы правы, а я — нет, — негромко
проговорила она. — Извините…
В самом деле, ему трудно было что-нибудь возразить, хотя
согласиться с ними она не могла. Но пока Мари искала какие-нибудь разумные
доводы, которые она могла бы привести, он взял ее за руки, и она вздрогнула от
этого прикосновения. Выдернув у него руки, она спрятала их под стол, и Майкл
снова помрачнел.
— Вас очень трудно понять, — промолвил он, словно
извиняясь.
— Наверное, — согласилась Мари. — Во всяком
случае, во мне действительно много такого, что очень трудно объяснить словами.
— И все же мне бы хотелось, чтобы вы постарались понять
меня, Мари. Честное слово, я вовсе не такое чудовище, каким вы меня вообразили.
— Я знаю, что вы не чудовище…
Мари поглядела на Майкла, и ей вдруг ужасно захотелось
плакать. Она как будто снова прощалась с ним — прощалась окончательно и
навсегда, и сознание того, что она потеряла, сковало ее сердце леденящим
холодом. «Но, — подумала Мари, — может, это и к лучшему». Может, она
хоть теперь поймет, что прошлого не вернуть, разбитое — не склеить, и что
питать надежды — глупо. И это поможет ей окончательно расстаться с тем, что и
поддерживало, и одновременно мучило ее все два года.
Мари негромко вздохнула и посмотрела на часы.
— Извините, но мне пора. Надо работать.
— А как насчет нашего предложения, Мари? Можете ли вы
меня обнадежить или я так и не приблизился к положительному ответу?
— Боюсь, что не приблизились, — ответила она
мрачно.
Майкл впервые за все время подумал о том, что, как это ни
печально, но ему, видимо, придется отступиться. Она не передумает — теперь он
знал это твердо, а значит, все его усилия были напрасны. Мари Адамсон оказалась
для него слишком крепким орешком, но, несмотря на это, она ему нравилась. Очень
нравилась, особенно когда отбрасывала свою враждебную настороженность. Тогда в
ней появлялась какая-то особенная мягкость, доброта, которые притягивали его с
необычайной, почти сверхъестественной силой.
— Как вам кажется, — спросил он уныло, — есть
у меня шанс уговорить вас поужинать со мной? Раз мое дело не выгорело, мне
полагается утешительный приз.
Поглядев на его расстроенное лицо, Мари негромко
рассмеялась.
— Когда-нибудь — может быть, но не сейчас, не сегодня.
Дело в том, что мне нужно на некоторое время уехать из города.
«Проклятье», — подумал Майкл. Он терял очко за очком
без малейшей надежды отыграться.
— И куда вы направляетесь, если не секрет?
— Назад, на Восточное побережье. Мне нужно привести в
порядок кое-какие личные дела.
Это решение созрело у нее в последние полчаса, и теперь Мари
твердо знала, что ей следует сделать. В некотором смысле речь шла о том, чтобы
окончательно похоронить прошлое, хотя на самом деле ей предстояло не зарыть, а
наоборот — откопать одну вещь. Питер был прав — нужно довести процесс собственного
лечения до конца, и теперь она знала, как это сделать.
— Тогда я позвоню вам, когда в следующий раз прилечу в
Сан-Франциско. Надеюсь, что тогда мне повезет больше.
«Может быть, — подумала Мари. — А может, к этому
времени уже не будет никакой Мари Адам-сон, а будет миссис Грегсон. Я снова
стану цельным человеком, и никакие призраки из прошлого не смогут причинить мне
такой боли, какую причинил ты».
Они вместе вернулись к грузовику, и Майкл довез Мари до
дома. Она почти ничего не сказала ему на прощание — только поблагодарила за
приятный завтрак, пожала руку и скрылась в подъезде.
Майкл растерянно провожал ее взглядом и чувствовал, как им
овладевает глубокая печаль. Он не просто проиграл — именно сейчас он вдруг
понял, что теряет что-то очень важное, безмерно дорогое и невосполнимое. Что
именно — делового партнера, привлекательную женщину, друга, наконец, —
этого Майкл не знал. И все-таки вместе с Мари уходило из его жизни что-то очень
важное, и впервые за все два года он в полной мере ощутил всю тяжесть своего
одиночества.
Мари уже давно скрылась из вида, а он все смотрел на двери
ее подъезда. Потом он завел мотор и погнал грузовик обратно к отелю.
А Мари тем временем уже разговаривала по телефону с Питером.
— Сегодня вечером, дорогая? Но у меня назначена
операция. — Он говорил торопливо, и Мари поняла, что поймала его в
промежутке между двумя пациентами. В последнее время Питер много оперировал, и
Мари старалась не беспокоить его по пустякам.
— Тогда приезжай после операции, это важно. Я… я завтра
улетаю.
— Куда?! Надолго? Когда ты вернешься? —
встревожился Питер.
— Я скажу тебе, когда мы увидимся. Итак, до вечера?
— Хорошо, хорошо, только раньше одиннадцати я все равно
не смогу. И потом… это выглядит не очень разумно, Мари. Разве твое дело не
может подождать?
— Нет.
Ее дело ждало уже два года, и она чувствовала себя последней
дурой, что столько тянула с этим. Ей следовало сделать то, что она задумала,
уже давно, очень давно.
— Хорошо, тогда до вечера.
Питер повесил трубку, и Мари тотчас же перезвонила в службу
заказа авиабилетов и забронировала себе билет на завтрашний рейс. Потом она
связалась с ветеринарным центром и договорилась насчет Фреда.
Глава 30
Мари повезло. Один из клиентов Фэй не смог прийти на
очередной сеанс, и в половине четвертого у нее образовалось «окно». И вот Мари
снова оказалась в хорошо знакомом, уютном кабинете, в котором она не была вот
уже несколько месяцев.
Устроившись в кресле, Мари по привычке вытянула ноги по
направлению к камину, дрова в котором не горели по случаю теплой погоды, и
замерла, рассеянно разглядывая свои изящные сандалии из тонких золотых
ремешков. Мысли ее были так далеко, что она даже не услышала, как в комнату
вошла Фэй.
— Ты медитируешь или просто дремлешь? Мари с улыбкой
подняла голову и посмотрела на Фэй, которая уже усаживалась на свое обычное
место напротив нее.
— Да нет, просто я задумалась. Я рада тебя видеть, Фэй.
