– Бедный Юрий Семенович, – улыбнулась я, – наверное, мама довела его до инфаркта.
Хотелось бы мне уберечь его от родительницы, но ситуация требовала жертв.
Девчонки оказались уже в домике. Я взяла полиэтиленовую сумку и стала набивать ее продуктами. Все, что попадалось мне на глаза, было тут же упаковано.
– Привет, – выплывая из комнаты, сказала Солька.
Она тут же побледнела, зажала рот рукой и бросилась на улицу в сторону туалета. Началось. Я смотрела ей вслед, почти завидуя.
– Альжбетка! – крикнула я и заглянула в девичью комнату.
Альжбетка пилила ногти и изредка кидала на Юрия Семеновича сочувственные взгляды. Осикова не было, а мама сидела напротив садовника и, расправляя лямки цветастого фартука, вещала:
– Нет, что вы, моя дочь не такая, ее внимание ко мне – это жалкие крохи, которые я вынуждена подбирать с мостовой...
Это сравнение она всегда очень любила.
Увидев меня, мама замолкла, а Юрий Семенович вскочил. Представляю, как он был счастлив меня видеть.
– Альжбетка, дело есть, выйди. Юрий Семенович, пожалуй, нам пора.
Он улыбнулся – не так часто увидишь, как он улыбается. Вот что значит вовремя появиться.
– Не хочешь ли ты сказать, что у тебя есть секреты от своей матери? – услышала я недовольный голос.
– Мама, если бы ты только знала, как много у меня от тебя секретов.
– Когда у тебя будут дети, в чем я очень сомневаюсь, так как на свете нет мужчины, который смог бы тебя терпеть больше одного часа, так вот...
Дальше можно не слушать: это любимая песня моей мамы – про то, что я все пойму и осознаю, но будет поздно, и про то, что такие, как я, умирают в одиночестве, так как всю жизнь не уважали никого... я на эту тему могу уже диссертацию защитить.
– Альжбетка, этот пакет ты сейчас отнеси в деревню...
– Зачем, пусть Солька сходит, – лениво протянула подруга.
– В деревне живет один старик, дед Остап, знаешь его? – спросила я, не обращая внимания на Альжбеткины протесты.
– Встречала, когда гулять ходили.
– Так вот, этот пакет с продуктами отдашь ему, понятно?
– Понятно.
Альжбетка сморщила лоб и, видно, усиленно задумалась, как бы ей отвертеться от данного мероприятия. Я посмотрела на нее сердито – надежда на избавление покинула ее, плечи чуть опустились, и она безропотно взяла сумку.
– Сделаю, не волнуйся, – сказала она.
– Ты кота здесь не видела, серый такой?
– Нет, вроде.
– Тогда давай топай, – улыбнулась я. – Накинь куртку, ветрено.
– А ты скоро опять придешь? Жить с твоей мамой – это просто кошмар какой-то, – прошептала Альжбетка.
– Потерпи еще немного, надеюсь, что через неделю все это закончится.
Альжбетка, приободренная моими словами, поплелась в сторону деревни. Я сочувственно посмотрела на Юрия Семеновича.
– Ну что скажете? – спросила я.
– Больше на меня не рассчитывай, – сердито ответил Юрий Семенович, – я вообще не знаю, как я эти два часа выдержал с Марией Андреевной.
– Ничего, подобное закаляет, посмотрите на меня: я с мамой прожила целую жизнь, и ничего, только кошмары по ночам иногда мучают.
– Домой, – потребовал садовник и схватил меня за руку, – мне кошмары по ночам не нужны.
Завидев побледневшую Сольку, направляющуюся к нам, я попросила:
– Юрий Семенович, вы идите помедленней, а я вас через пять минут догоню. Обещаю.
Солька была явно расстроена, похоже, ее самое любимое занятие – заталкивание в себя всевозможных продуктов – больше не приносило ей удовольствия. Есть о чем горевать, скажу я вам.
– Это ужасно, я не думала, что это так ужасно, – закатила глаза Солька. – Как жить, как жить...
– Ничего, обычно это длится не так долго, – утешила я, – как у вас тут?
– Нормально, только Славка хочет, чтобы я поехала в Москву.
– Прав.
– Никуда не поеду, – топнула ногой Солька. Упертая девчонка.
– Как Осиков?
– Странный он последнее время: то радуется на ровном месте, то паникует, иногда сядет в угол и смотрит в одну точку... как бы он тут с ума не сошел.
– Ох уж мне этот Осиков! Что-нибудь еще подозрительное заметила?
– Да нет вроде, Вероничка с Егором поругались, вернее, не знаю я, кто там с кем поругался, а только домик их ходуном ходил, и орали они там друг на друга конкретно. А еще Степан узнал, что Максим у сторожа про него спрашивал, и бегом к себе – вещи собирать. Альжбетка мне рассказывала, она тут с ним на свидание ходила...
– Что?
– Так скучно здесь, заняться нечем, маман твоя все уши спилила. Ну, так вот, Степан сказал, что немедленно уезжает, но Альжбетка его образумила, мол, сейчас сразу тебя подозревать и начнут, вроде уговорила его дня на два остаться.
– А Вероничка с Егором с ним не собирались?
– Я не знаю, – пожала плечами Солька.
– Ну ладно, загорайте здесь, а мне бежать пора.
Я чмокнула Сольку в щеку и хихикнула. Вообще такие нежности я не приветствую, но у нее токсикоз, надо же побаловать старушку.
Оставив ошалевшую от моей нежности Сольку около дома, я бросилась догонять Юрия Семеновича.
Глава 28
Пища для размышлений… Не буду ничего больше говорить, вы все узнаете сами...
Чем занимаются порядочные девушки в свой выходной? Правильно – подглядывают и подслушивают. Я не собиралась быть исключением из этого замечательного правила. Мысли о Галине Ивановне давно не давали покоя – еще с того шумного утра, когда у нее украли колье... Где она была той ночью? Почему не слышала, как взломали ее шкаф?
Страховка, превышающая стоимость колье в два раза – это неплохой повод подозревать мою хозяйку. Если предположить, что воровка – именно она, то в таком случае она получает не только огромную сумму денег по страховке, но и сохраняет у себя «Живую слезу», которую потом можно распилить хоть вдоль, хоть поперек, продать и опять же обогатиться.
Так что, как только я увидела, что она о чем-то спорит со своим дружком, так тут же настроила уши на нужную волну.
Лучше бы они спорили в каком-нибудь другом месте: прятаться за бревнами было не очень-то удобно. «Нашли время для прогулки, холодно же, могли бы и обо мне подумать! Хорошо, что уже стемнело, надеюсь, никто моего энтузиазма не увидит», – пронеслось в голове...
Они стояли и шипели друг на друга, и я поползла вдоль бревен, только с другой стороны.
– ...ты нисколько меня не любишь, – капризно говорила Галина Ивановна, – тебе нужны только деньги, мои деньги!
