Далее веселье пошло полным ходом, алкоголь оживил собравшихся, и от первоначальной натянутости не осталось и следа.
– Тебе подложить салатика, дорогой? – продолжая развлекаться, спросила Дашенька.
– Нет, – ответил Егор, – я не люблю свеклу.
– Я это запомню, дорогой. А может быть, креветочный коктейль?
– Не стоит беспокоиться.
– А мне совсем нетрудно.
Егор вздохнул, мысленно сформулировав все, что он думает о происходящем, и резко развернулся к Дашеньке. Наткнувшись на озорные искорки, подпрыгивающие в ее карих глазах, он тепло улыбнулся и покачал головой. Девчонка, совсем еще девчонка.
– Горько! Горько! – раздался радостный голос Евдокии Дмитриевны.
– Ты что! Это кричат только на свадьбах, – одернула сестру Акулина Альфредовна.
– Когда хотим, тогда и кричим, – махнула рукой мать «жениха». – Так ведь, Тихон Ефимович? Горько! Горько!
Тихон с надеждой повернулся в сторону Дашеньки: э-э-э… не собирается же она целоваться?
– Горько! – подхватил Вадим и хрустнул малосольным огурчиком.
Егор отложил в сторону салфетку, встал, протянул руку Дашеньке и, улыбаясь, тихо спросил:
– Ну что, дорогая, слабо?
Ирма, вцепившись в край стола, зажмурилась. Когда же сказать про Зарубкина? Сейчас? Или позже?
Дашенька тоже встала, тоже улыбнулась и, вздернув нос, ответила:
– Нет, дорогой, не слабо.
Сразу после четвертой рюмки Максим Леонидович вышел из-за стола и, сославшись на деловой разговор по телефону, поднялся на второй этаж. Сейчас был отличный момент, чтобы продолжить поиски таинственного письмоносца, – все ужинают, шумно разговаривают, и можно без лишних волнений заглянуть в одну из комнат.
Максим Леонидович приоткрыл дверь, оглянулся и ступил на ворсистый ковер.
Обитель астролога Феликса напоминала космический корабль, старательно превращенный в сельскую библиотеку. Вроде все современно и стильно, но со всех полок свешиваются потрепанные журналы, на столе беспорядочно гнездятся книги и тетради, всевозможные вырезки высовываются из папок с яркими тесемками, а толстый атлас раскрыт посередине, демонстрируя глубины Вселенной. На подоконнике покоятся странные приспособления, которые скорее могут пригодиться магу, а не астрологу: хрустальная пирамидка, маленькие весы с пластмассовыми чашечками, ступка и три разноцветных шара.
Первое впечатление, несмотря на бардак, все же благоприятное – работает человек… не покладая рук и мозгов, работает! С утра до ночи поддерживает связь с космосом. Молодец!
Максим Леонидович взял одну из тетрадей и открыл ее на первой странице.
«Акулина Альфредовна. Гороскоп на пятницу», – значилось сверху.
– Корявые крупные буквы, – прокомментировал Берестов и стал читать дальше: – «Берегите свои нервы, враги не дремлют… Планы на будущее… Интуиция подскажет правильное решение проблем… Верьте в себя… Не откладывайте ничего на завтра…» – Максим Леонидович скривился, точно разжевал дольку лимона, и положил тетрадь обратно на стол.
Буква «з» была без загогулины – это, конечно, Феликса не оправдывало целиком и полностью, но все же стирало его персону с первых позиций в списке подозреваемых.
– Скорее всего, – задумчиво сказал Максим Леонидович, выходя из комнаты и прислушиваясь к крикам «Горько!», несущимся с первого этажа, – сегодня мне принесут еще одно письмо. Алкоголь подтолкнет этого человека к действиям… Да, сегодня ночью…
Он притянул ее к себе, нарочно медленно просунул руку в вырез платья на спине, погладил шелковистую кожу и только потом заглянул в ее глаза.
«Ну что, передумала, струсила?» – означала его ироничная улыбка.
Дашенька не шевельнулась, не выказала ни протеста, ни согласия, она опять хитрила, сваливая ответственность на Егора. Ее улыбка означала: «Выкручивайся как хочешь, принимай решение сам, а я постою, подожду, мне торопиться некуда».
– Стойте! – раздался визгливый голос Ирмы.
Крики, звон бокалов и разговоры стихли.
– Ну что еще? – возмутилась Евдокия Дмитриевна, которой до ужаса хотелось лицезреть целующегося сына. Осталась-то всего секунда, опять эта вертихвостка влезла! Надо было запереть ее в подвале!
– Она не та, за кого себя выдает!
Тихон побледнел и посмотрел сначала на Дашеньку, а затем на дверь. Не так уж все и плохо… в три прыжка они доберутся до выхода, а там – ищи ветра в поле.
Он ни секунды не сомневался, что эта пышно-грудая девица сейчас укажет на его легендарное прошлое.
– Да! – подскочила Акулина Альфредовна. Она была уже в курсе темных делишек противной самозванки. – Я сама скажу!
– Давайте уж быстрее, – хмельным голосом протянул Вадим, отбирая у Виолетты остывший жюльен, – не задерживайте следующий тост.
– У Дарьи Тихоновны есть жених – Зарубкин Илья, – отрапортовала Ирма, волнуясь, как бы Акулина Альфредовна ее не опередила. – Я с ним разговаривала, и он мне все рассказал! Наша многоуважаемая невеста пудрит мозги обоим!
При последних словах она даже подпрыгнула, боясь, по всей видимости, что ее слова не долетят до противоположного края стола. Но слова долетели – все обернулись к Дашеньке, ожидая ответа.
Даша почувствовала, как напряглась рука Егора, но он не вынул ее из выреза платья.
Никаких слов оправдания она сказать не успела: раздался искренний и громкий хохот Тихона. Поняв, что опасность миновала и вылетать в дверь или окно не придется, он от души веселился, вспоминая, как мать Зарубкина демонстрировала ему доску с дыркой и «гостеприимный» скворечник.
– Ох, давно я так не смеялся, – вытирая слезы, сказал он. – Пожалуй, я сам все объясню. Илья Зарубкин – это наш сосед, абсолютный лоботряс и весьма недалекая личность, уж извините за такую правду. Он давно преследует Дашеньку, и мы уже устали объяснять и ему и его матери, что никакого родства между нами никогда не случится. Ох, и насмешили вы меня…
– Ирма! Кушай утку! – сердито крикнула Евдокия Дмитриевна и перевела негодующий взгляд на сморщившуюся от досады Акулину Альфредовну. – И ты кушай утку тоже! – велела она еще и ей, а про себя добавила: «Такой момент испортили – дуры!»
– Горько! – подскочив, закричал Вадим, и Евдокия Дмитриевна посмотрела на него с благодарностью.
Егор сильнее прижал к себе Дашеньку и, больше не медля, поцеловал ее.
Глава 14
Стой! Кто идет?!
Ох, молодежь, молодежь… Совсем с ума посходили! Творят что хотят! Тихон заворочался на диванчике, кряхтя и хмурясь. Перед глазами все еще стояла яркая картинка: Егор целует Дашеньку.
– И она это позволила, – буркнул он, косясь на кровать. – Спишь?
