* * *
Хрустнув маринованным огурцом, Максим Григорьевич испытал неописуемое блаженство – в комнате наконец-то стало тихо. Капитолина Андреевна попросту находилась в шоке, а неумолкающая ни на секунду Ларочка выскочила на кухню за поспевшей в духовке курицей.
Ларочка оказалась совершеннейшим недоразумением.
Теперь Кочкин знал, зачем ее приглашают на похороны – своим раскатистым пением она наверняка с легкостью поднимала покойников из могил. А уж когда она начинала читать речевки и стишки, то хоть «караул» кричи и беги без оглядки. Капитолину Андреевну она сразу же стала называть «мамой», а Максима Григорьевича – «лапусиком». Кочкин хоть и сходил с ума от происходящего, но, чтобы насолить матери и отбить у нее всякую охоту к поиску невест, из последних сил изображал на своем лице заинтересованность и даже спел с Ларочкой дуэтом: «Калинка, калинка, калинка моя…» Его голоса, правда, слышно не было, но, как говорится, – главное не победа, а участие.
Капитолина Андреевна в первый раз за всю свою жизнь почувствовала настоящую боль в сердце, язык уже полчаса как онемел, а в коленях стреляло. Про уши можно было и не говорить, их заложило, наверное, на добрый десяток лет. Ларочку она уже ненавидела и пребывала в абсолютном шоке от того, что Максимушка, кажется, нашел с ней общий язык. Капитолина Андреевна была готова убить двоюродную сестру и мысленно точила топор и пристраивалась с ним к ее морщинистой шее. Как можно было порекомендовать такое «сокровище», она решительно не понимала.
– А вот и я, мои дорогулечки, – внося в комнату большую желтую тарелку с почерневшей курицей, пропела Ларочка. – Немного подгорело, но мы же с вами не буржуи какие-нибудь, чтобы нос воротить от вполне пригодного в пищу куска мяса. А вы почему, мама, такая грустная?
Капитолина Андреевна, почувствовав жар и холод одновременно, испуганно дернулась и замотала головой.
– Я вам ножку положу и гузку, эх, до чего же люблю куриные гузки, сама бы съела, но так уж и быть, ради вас, мама, готова с такой вкуснятиной расстаться.
– А мне крылышко, – борясь с приступом тошноты, выпалил Максим Григорьевич. Задержав на лице лучезарную улыбку, он покосился на мать: та была бледна как мел, а объемная грудь колыхалась не то от ужаса, не то от негодования, не то от того и другого сразу.
– Лапусик, для тебя, мой родной, ничего не жалко!
На оббитую по краям тарелку полетело высушенное до костей крылышко.
– Мне ничего не надо, – выдавила из себя Капитолина Андреевна и замахала руками.
– Вы, мама, мне не нравитесь, разве можно предаваться унынию, когда весна на дворе? Сейчас я вам спою, и хандру как рукой снимет.
Кочкин еле сдержался, чтобы не заткнуть уши, а Капитолина Андреевна вжалась в стул.
Ларочка подхватила баян, закинула на плечи сальные лямки, отправила в рот жирный кусок курицы, тщательно прожевала, вытерла губы рукавом, икнула, хлебнула из пиалы вина и затянула очередную частушку:
Мой любимый атаман
Притащил свою маман.
Буду с ней теперь дружить,
Хотя проще придушить.
Глава 11
Если вы решили составить завещание, не забудьте указать в нем следователя, поверьте, он это оценит.
Утром Максим Григорьевич, чувствуя острую боль в висках и такую же острую боль в зубе, тщательно умылся холодной водой. Вспомнил вчерашний вечер, массовика-затейника Ларочку и умылся еще раз. Быстро собрался и поехал в магазин «Коллекционер».
– А я опять к вам, – сказал Кочкин, заходя в кабинет директора.
Лидия Андреевна оторвала взгляд от падающих на экране компьютера фигурок тетриса и мысленно попрощалась с так и не установленным мировым рекордом.
– Здравствуйте, у вас появились еще вопросы? Буду рада помочь.
Кочкин придвинул свободный от коробок стул к столу и сел. В кабинете царил беспорядок: у двери стоял ящик со всевозможной обувью, а оранжевые и синие коробки громоздились повсюду.
– Ремонт или переезжаете? – поинтересовался Максим Григорьевич, вынимая из кармана свой любимый блокнот и ручку.
– Ох, – махнула рукой Лидия Андреевна. – Вчера пришлось магазин закрыть. Мало того, что кто-то нарушил проводку, из-за чего в двух залах не было света, так еще и трубу прорвало, подсобные помещения затопило, и пришлось размещать обувь везде, где только можно.
– Многовато напастей, вам не кажется это странным?
– А что же тут странного, – пожала плечами Лидия Андреевна, – всякое бывает. Я раньше в магазине бытовой техники работала, так там и пожар как-то случился, и нападение. Пьяница ворвался в зал пылесосов и воздухоочистителей и, размахивая куском трубы и бутылкой водки, потребовал двести сорок пять рублей наличными и три тонны мелкой рыбы для Патагонских пингвинов, живущих на субантарктических островах.
Максим Григорьевич улыбнулся, представляя себе эту картину, и спросил:
– Но вы же сами сказали, что кто-то нарушил проводку. Вы не хотите узнать кто?
– Думаю, сделать это невозможно: щиток на улице, его разбили. И как только люди не боятся, что их током ударит, не понимаю. Подростки, наверное, а какой с них спрос? Никакого.
– А камеры в вашем магазине имеются?
– Да, две на улице – они направлены на подъезд, и в каждом торговом зале тоже по две.
Мысли в голове Кочкина зашевелились: если просмотреть километры пленки, то, возможно, удастся разглядеть человека, который портит обувь. Хотя с тех пор, как уволился Курочкин, прошло много месяцев, и вредитель, забросив свое пакостное занятие, мог перейти к более страшным злодеяниям…
– А могу я посмотреть записи? – спросил Максим Григорьевич.
– Конечно, вам за какой день?
– За все.
– Мы сохраняем записи только за два последних дня, вчера магазин работал только до обеда, так что кассет наверняка немного, – сказала Лидия Андреевна и стала набирать номер охраны. – А вы, извините, почему этим интересуетесь?
– Кажется, у вашего магазина есть недруг, хочу поймать его за руку, – ответил Максим Григорьевич. Он был ужасно разочарован: надежда, что кассеты помогут при расследовании, трещала по швам. На пленке были запечатлены только полтора дня работы магазина, а это очень мало, практически ничего. Вряд ли вредитель приходит каждый день, его бы тогда уже давно обнаружили.
– Недруг? Странно… Вроде бы никому ничего плохого мы не делаем, – брови Лидии Андреевны поползли вверх.
– А как насчет конкурентов?
– Обувь у нас недорогая, да и скидками стараемся баловать покупателей, но не думаю, что это кому-то мешает. По соседству обувных магазинов нет, только несколько точек на рынке, но там обувь еще дешевле… Не знаю… Даже если бы и были конкуренты, то вряд ли бы они стали портить нам проводку, не тот масштаб.
