– Да, да, Татьяна Аркадьевна, это я, – закивала Леся. – Мы с Николаем решили опять пожениться. – Увидев, как побледнела перепуганная женщина, она торопливо добавила: – Шутка. Мы к вам по делу.
– Мама, – начал Николай, заходя в квартиру, – представь себе, я застрял в лифте, а Леся и Максим Григорьевич, это ее родственник, спасли меня из заточения.
– Великолепно, – только и смогла выдавить из себя Татьяна Аркадьевна.
Квартира оказалась просторной и светлой. Большая комната, оформленная в бежевых тонах, располагала к умиротворению. Подоконники были заставлены разноцветными горшками с комнатными растениями, на полу лежали небольшие коврики, а по углам стояли мягкие кресла. На полках шкафов устроились книги, маленькие вазы и различные безделушки. Ни пылинки, ни соринки. Кочкин сел на край дивана и, играя роль скромного родственника, приготовился внимательно следить за Митрохиными.
– Чем обязаны? – сухо поинтересовалась Татьяна Аркадьевна.
– Может быть, кофе? – спросил Николай, старательно намекая матери, что гостей так не встречают.
– Да, можно, – кивнула Леська.
Татьяна Аркадьевна наверняка мечтала о том, чтобы незваные гости побыстрее покинули квартиру, но настаивать на этом не могла. Она отправилась на кухню и уже через минуту внесла в гостиную поднос с маленькими чашками и вазочкой с рассыпчатым печеньем.
– Как я понимаю, вы встретились случайно? – спросила она, предлагая Лесе кофе.
– Можно сказать и так. А вообще-то я приехала по делу. Сейчас у меня ремонт, хочу обновить квартиру, половину старой мебели пришлось выкинуть, жаль, но ничего не поделаешь. Я уже купила новый шкаф в спальню, с ног сбилась, подыскивая подходящую к нему тумбочку…
Леська вдохновенно врала, красочно описывая многочасовые пробеги по мебельным магазинам. Кочкин понимал, что причина их появления здесь весьма натянута, но другой не было. Единственный повод навестить семейство Митрохиных как раз заключался в деревянной тумбочке – это было единственное, что Леська купила самостоятельно в период первого брака и что не забрала с собой.
– …очень я намаялась, – закончила она свою речь.
– Ничего не поняла, – замотала головой Татьяна Аркадьевна.
– А что тут понимать? – изумилась Леська. – Хочу обратно свою тумбочку.
– Но какую?!
– Не знаю, куда вы ее дели, но раньше она стояла в комнате Николая. Я ее купила и теперь созрела унести с собой, потому что очень уж она гармонирует с моим новым шкафом.
Этот Леськин поступок явно показался хозяйке квартиры абсолютной наглостью, она схватила со столика тонкий глянцевый журнал и стала им обмахиваться. Николай улыбнулся, вероятно, ничего другого от своей бывшей жены он и не ожидал. Три года не вспоминала о тумбочке, а тут прилетела на всех парусах.
– Она и сейчас стоит в моей комнате, – сказал он, – конечно же забери ее.
Леська подскочила и, радостно улыбаясь, отправилась к своему давно забытому имуществу, а Кочкин решил немного побеседовать с хозяйкой квартиры. Повод для разговора искать не пришлось, Татьяне Аркадьевне после пережитого срочно понадобился собеседник.
– Пусть забирает свою тумбочку. Сколько же я с Олесей натерпелась, сколько натерпелась! А вы действительно ее родственник?
– Да, троюродный брат.
– А я подумала – вдруг она опять замуж собралась? Было бы неплохо, вы мне кажетесь разумным человеком, который смог бы повлиять на нее положительно.
Максим Григорьевич еле сдержал улыбку: он понимал, что Лесю уже никак не исправишь, и еще он понимал, что этого и не надо делать.
– А ваш сын жениться не собирается?
– Пока нет, к чему торопиться. Я уверена, со временем он встретит достойную женщину, мать его будущих детей.
Татьяна Андреевна отложила журнал в сторону и поджала пухлые губы.
– А я, знаете, тоже не женат, – Кочкин решил расположить к себе женщину. – Побаиваюсь.
– Нынче девушки очень оборотистые, будьте внимательны, – она многозначительно подняла тонкую бровь. – После Олеси Николай встречался с одной дамочкой, но ничего не получилось, она слишком уж часто намекала ему о подарках и скандалила. А ведь каждому человеку хочется, чтобы любили его самого, а не побрякушки, которые он может купить. По правде говоря, я о многом сама догадалась, Николай не слишком откровенничает на такие темы.
Кочкин понял, что Татьяна Аркадьевна всеми мыслимыми и немыслимыми способами вторгается в личную жизнь сына и наверняка подслушивает его телефонные разговоры.
– Максим Григорьевич! – раздался голос Олеси, и следователь поспешил в соседнюю комнату.
Леся, выложив все содержимое тумбочки на кровать, задвинула ящик и указала Кочкину на свою добычу.
– Забираем, – объявила она.
Максим Григорьевич метнул взгляд на кучу мелких вещей, лежащих на коричневом покрывале. Ручка, детектив в мягкой обложке, две зажигалки, визитница, пачка жевательной резинки… Вроде, ничего интересного. Кочкин перевел взгляд на Николая, тот стоял в сторонке и задумчиво смотрел на Лесю. Этот затуманенный взор не очень понравился Максиму Григорьевичу.
– Рада была повидать тебя, Олеся, – расплываясь в улыбке, сказала Татьяна Аркадьевна: скрыть свою радость от того, что бывшая невестка уходит, она не смогла, а может быть, и не собиралась.
На площадке перед лифтом Леська негодовала:
– Три года не виделись, а она ядом так и брызжет, ну что я ей такого сделала? Ну, устраивала вечеринки для подруг на ее жилплощади, ну и что, в конце концов, Николай ничего против не имел. Ну, перекрасила ее шубу из белого кролика в оранжевый цвет, подумаешь! А что было делать – она уехала отмечать Новый год к сестре, а мне срочно понадобился костюм лисицы в институт. Я бы особо париться не стала, но у нас был конкурс на самый лучший карнавальный костюм, что ж, мне последнее место занимать?
– Победила? – участливо спросил Кочкин, прижимая к себе тумбочку. Сейчас он немного сочувствовал Татьяне Аркадьевне.
– Второе место заняла, а первое досталось Гороховой Светке, она норковую шубу в фиолетовый цвет перекрасила, бегемота изображала.
– Но вроде бы бегемот не очень волосатый? – задумчиво сказал Кочкин.
– Так и норка стриженая была, – важно заявила Леська.
Дверцы лифта плавно закрылись, и раздался легкий гул, который довольно быстро прекратился. Кабина несколько раз дернулась и резко остановилась. Максим Григорьевич качнулся вперед, ойкнул и выронил тумбочку, она рухнула вниз прямо на его левую ногу.
– А-а-а! – закричал он, подпрыгивая.
Кабина зашаталась, а Леська завизжала. Она была уверена, что умрет в самое ближайшее время, что лифт на самом деле не стоит, а с бешеной скоростью падает в бездну.
– Тихо! Прекратить панику! – скомандовал Кочкин через секунду. Склонившись над тумбочкой, он попытался достать до больного места на ноге. – Мы просто застряли.
