– Да уж, пожалуйста… – она. – Господи, Лайам…
Что мы делаем?
– Мы продолжаем с того места, на котором остановились,
только в усовершенствованном варианте, – объявил он.
– Откуда такая уверенность?
– Потому такая уверенность, что я люблю тебя намного
сильнее, чем два месяца назад. И хочу, чтобы у нас все получилось. И хочу
доказать тебе, что это возможно, а ты ошибалась, когда уверяла в обратном. Я
хочу, чтобы ты оказалась не права.
– Я тоже, – прошептала она и протянула к нему
руки. Он развязал поясок халата, а она стала торопливо снимать одежду с Лайама.
Ей хотелось верить, что это возможно. И что все у них будет хорошо. Хотелось не
обмануть его ожиданий, хотелось, чтобы он стал воплощением ее самой дерзкой
мечты. Они набросились друг на друга, и оказалось, все это время им так не
хватало друг друга!
– Поверить не могу, что мы опять это делаем, –
сказала Саша, чуть отстранившись от Лайама. Но вид ее говорил о другом.
– Это ты сумасшедшая! – Он улыбнулся. – А я,
как известно, шальной художник. – В его голосе слышалась гордость и
сознание того, что он занял по праву принадлежащее ему место.
Глава 10
Наутро, прежде чем Лайам покинул ее номер, они опять
занимались любовью. Потом вместе принимали душ и беспрерывно смеялись. Теперь
они оба почему-то воспринимали свои отношения с изрядной долей юмора и каким-то
удивлением, с легким сердцем и великодушием, которых им недоставало до той
парижской ссоры. И опять больше всего Саше хотелось верить, что отношения с
Лайамом возможны. Но при той разнице в образе жизни и в возрасте, которая их
разделяла, трудно было представить, какую форму они примут. Все будет зависеть
от степени терпимости, какую они готовы проявить по отношению друг к другу. По
ее мнению, ключ к успеху заключался именно в этом – в способности каждого
позволить другому оставаться собой. А вот в этом-то как раз она и сомневалась.
И чтобы что-то у них получилось, потребуется терпение, огромное желание, а
может, даже чудо.
На прощание Лайам ее поцеловал. Она стояла в дверях номера в
махровом халате и молча смотрела ему вслед. О чем она думала? Она и сама не
смогла бы ответить на этот вопрос. Хотела быть с ним и страшилась общего
будущего, знала, что не в силах перед ним устоять и одновременно хотела быть
сильной, чтобы суметь справиться со всепоглощающим желанием. Он обернулся,
улыбнулся ей, их глаза встретились, и все в ее душе растаяло. Саша любила его
еще сильней, чем прежде, такого, какой есть.
Через полчаса она встретилась в вестибюле с Ксавье. Саша так
и сияла. Лайам пообещал на выходные прилететь в Париж, а у нее созрел еще один
план. Она давно собиралась в Италию, познакомиться с новыми художниками, и
наметила для этой поездки май. Теперь она решила взять с собой Лайама, и в
выходные она ему об этом скажет.
– У тебя такой счастливый вид! – заметил Ксавье с
улыбкой. – Что происходит, мам? – Он уже начинал думать, что дело в
том человеке, с которым Саша встречалась в свой первый вечер в Лондоне. Он не
стал ходить вокруг да около. – У тебя роман с тем парнем?
– Да нет. Он симпатичный, но скучный. – Филип
Хеншоу ей понравился, хотя никакого влечения она не испытала. Теперь, когда к
ней вернулся Лайам, о Филипе она и думать забыла. Саша понимала, что
возобновлять отношения с Лайамом – чистое безумие, но ей так хотелось
предпринять вторую попытку. Она говорила себе, что делать из раза в раз одно и
то же и ожидать другого результата как раз и есть признак помешательства. Но
устоять перед ним было выше ее сил, сейчас она была абсолютно счастлива, что
Лайам снова рядом. И не могла дождаться выходных. Они обсуждали и возможность
ее регулярных поездок в Лондон, но Саша боялась, что об этом так или иначе скоро
станет известно сыну. Открываться детям она пока не собиралась. Сначала надо
убедиться, что из этих отношений что-то получается.
Водитель отвез ее в аэропорт. В Париж Саша вернулась в таком
же прекрасном настроении. Бернар с Эжени заметили это сразу, как только она
переступила порог галереи.
– У тебя хорошее настроение, – вежливо заметил
Бернар.
А вечером, придя домой, она обрадовалась щенку. Теперь,
когда Лайам снова вернулся в ее жизнь, она радовалась всему и всем. С Лайамом
сама ее жизнь делалась другой. Радостной, непредсказуемой.
Неделя была насыщена делами, а в пятницу вечером Саша стала
готовиться к приезду Лайама. Она приготовила его любимое жаркое, спагетти и
салат, накупила сладостей в магазине деликатесов «Фошон». Лайам прилетел точно
по расписанию. Они ужинали в столовой, со свечами и музыкой. Это было похоже на
медовый месяц, а точнее – на медовый вечер. А в субботу Саша объявила, что
приглашает его с собой в мае в трехнедельную поездку по Италии. Лайам пришел в
восторг. Все складывалось замечательно.
Весь апрель на уик-энды Лайам прилетал в Париж. Один раз они
вместе ездили в Довиль. Остановились в занятном старом отеле, гуляли по берегу
моря и играли в казино. Удивительным образом никто из Сашиного окружения пока
не догадывался об их романе. Лайам приезжал в пятницу на ночь глядя, по
субботам они на людях не появлялись, а по воскресеньям гуляли по городу или
уезжали на машине за город. Они ходили на мессу в Сакре-Кёр, гуляли по
Люксембургскому саду, по набережным. Никого знакомых не встречали, а на все
приглашения, выпадавшие на выходные дни, Саша отвечала отказом. И не потому,
что стремилась спрятать Лайама от своих знакомых, а потому, что дорожила каждым
мигом, проведенным вдвоем. Пару раз они ужинали в Маре в компании его
друзей-художников, которые, узнав, кто она такая, были потрясены. Большинство
этих парней были вдвое моложе ее, отчего Саша чувствовала себя не в своей
тарелке, но всякий раз говорила себе, что это лишь малая жертва, которую надо
принести ради Лайама. Своим приятелям Лайам представлял ее как мать своего
друга. Она понимала, что ему необходимо общаться с людьми своего круга. Она со
своими заказчиками, знакомыми и друзьями встречалась в будние дни, пока Лайам
был в Лондоне. Они договорились, что будут жить по такому расписанию. Если бы
Лайам оставался в Париже в будни, это все усложнило бы, тогда их роман уже не
удалось бы скрывать, тем более что галерея находится в том же доме, где Сашина
квартира. Они условились не выставлять своих отношений напоказ, пока сами не
решат, что это у них серьезно.
Первого мая они отправились в Италию. Начать поездку решили
с Венеции, где провели четыре восхитительных дня. Они чувствовали себя
молодоженами. Лайам прилетел из Лондона, Саша – из Парижа, и встретились они
уже в отеле. Они исполнили весь набор туристических развлечений, проехались на
гондоле под мостом Вздохов, что, по заверению гондольера, должно было навеки
привязать их друг к другу. Предавались чревоугодию в ресторанах, ходили по
магазинам, осматривали соборы и музеи, сидели в уличных кафе. Это были их самые
счастливые дни.
В Венеции они взяли напрокат машину и поехали во Флоренцию,
где у Саши были назначены встречи с четырьмя художниками. Здесь их программа
была практически такой же, как в Венеции, а в промежутках они общались с
художниками. Работы двух из них заинтересовали Сашу. Они могли бы занять
достойное место в ее галерее. Насчет третьего, скульптора, она пока сомневалась
и взяла время на раздумье. Работы его были весьма необычные и, пожалуй,
несколько громоздки для ее залов. Четвертый оказался самым обаятельным из всех,
но работы его Саша отвергла, не колеблясь, деликатно объяснив, что ее галерея
еще не доросла до такого искусства. Она не любила говорить людям неприятные вещи.
Зачем оскорблять их в лучших чувствах, открыто высказывать свое неприятие,
когда кому-то то, что они делают, может очень даже нравиться. Лайаму все больше
импонировала Сашина манера вести дела. Он видел, что она доброжелательный
тонкий профессионал и тактичный, искренний человек.
