Через полчаса она уже обнимала дочь. Смотреть на эту сцену
без слез было невозможно. Марси тихонько плакала. Не зная, чем помочь, она
наделала бутербродов, но никто к ним даже не притронулся. Разлила по чашкам и
стаканам воду и кофе – но никто не пил. Она попыталась предложить Саше вина, но
та отказалась. А в два часа ночи прибыл из Лондона Ксавье. Из аэропорта его
привез приятель, тоже молодой художник. Этот парень остался стоять в дверях,
когда Ксавье вошел в дом и кинулся к матери. Он обнял мать и сестру, и они
втроем зарыдали. У Марси разрывалось сердце. Всю ночь они проговорили.
Приготовленную Марси еду ел только друг Ксавье.
А утром Саша поехала в клинику – она хотела побыть с мужем
наедине. До этой минуты Саша не могла себе представить Артура мертвым, не могла
поверить, что его больше нет. Она была похожа на привидение. По она не плакала.
Она была в глубоком шоке. Саша простилась с любимым человеком, сказала ему все
слова любви и скорби. И ей казалось, что Артур слышит ее. Потом надо было ехать
в похоронное бюро, чтобы сделать необходимые распоряжения. Потом к ним домой
приехал священник. И все это время рядом с Сашей была верная Марси. Ксавье
поехал к сестре. Когда священник ушел, Саша, обессиленная и опустошенная,
повернулась к Марси.
– Поверить не могу, что все это происходит наяву. Все
жду, что мне скажут, что это страшный сон. Но это правда, да, Марси?
Та утвердительно кивнула.
Кое-как этот день они пережили. Саша делала все необходимое
как зомби, но находила в себе силы, чтобы утешить детей. Вечером они сели
поужинать. Татьяна легла спать в своей старой спальне, а Ксавье ушел с
друзьями. Саша одна сидела в гостиной и смотрела в пустоту. Она не могла заставить
себя встать и пойти в спальню, ей нужен был муж и больше никто. Когда в
изнеможении она все же прилегла, уснуть все равно не удалось, она зарылась
лицом в пахнущую его туалетной водой подушку и заплакала. Верная Марси так и не
ушла к себе, она легла рядом – на диване. Вечером Саша несколько часов провела
на телефоне, обзванивая друзей семьи и сообщая о предстоящих похоронах.
Позвонила и в Париж. Многие сотрудники галереи собирались приехать на похороны.
Марси заказала цветы, Саша выбрала музыку. В течение всего
дня заезжали друзья и предлагали помощь. Из близких друзей и сослуживцев Артура
выбрали тех, кто понесет гроб. Еще Саше надо было подобрать траурный костюм.
Когда она это делала, ей все время казалось, что сейчас она упадет в обморок.
Словно в забытьи, одевалась она на церемонию. Все остальное она вспоминала как
в тумане.
После похорон все собрались у Саши в доме. Саша что-то
говорила друзьям, отдавала какие-то распоряжения, но в ее сознании не
запечатлелось ничего, кроме нереальности происходящего и глухой тоски. Она все
еще пребывала в шоке. И дети тоже. Они цеплялись друг за друга, как люди,
оказавшиеся за бортом тонущего корабля. И у Саши было такое же ощущение. Но
самое тяжкое ждало их на следующий день. Надо было жить дальше, только уже без
Артура. Изо дня в день испытывать эту муку. Выдержать это было невозможно. Это
было все равно, что лечь на операционный стол без наркоза. Саша не могла себе
представить, как будет каждое утро просыпаться и не видеть рядом любимого лица.
И так – до конца дней. Все самое дорогое и чудесное рассыпалось, вмиг
превратившись в прах. Жизнь без Артура не имела смысла, просыпаться по утрам
стало невыносимо тяжело, у Саши не было сил снова включаться в жизнь, ждать
абсолютно нечего, не для чего жить, разве что для детей.
Через две недели Ксавье вернулся в Лондон. Он часто звонил.
Татьяна вышла на работу еще раньше. Саша звонила ей ежедневно, но дочь каждый
раз разражалась слезами. Если не считать деликатного сочувствия подчиненных и
преданности Марси, единственным утешением для Саши служили разговоры с теми из
ее подруг, кто пережил подобное горе. Она общалась с ними сначала через силу,
эти беседы повергали ее в депрессию, но по крайней мере она видела, что каждая
из них так или иначе приспособилась к новой жизни. Правда, в этой жизни их не
ждало счастье и радость.
Алана Аппельбаум, чей муж дружил с Артуром и чей день
рождения Саша пропустила из-за похорон, сразу сказала, что первый год будет
особенно мучительным. Да и потом в любой момент может накрыть нежданная тоска.
Но когда минул год со смерти мужа, Алана буквально заставила себя снова вести
светский образ жизни. Она не избегала новых знакомств с мужчинами, правда, ни
одного достойного человека она пока не встретила, но она хотя бы не сидела дома
одна и не оплакивала свою загубленную жизнь. По теории Аланы, даже самый
захудалый поклонник лучше одиночества.
Сашина французская подруга, потерявшая мужа три года назад в
результате несчастного случая на горнолыжном курорте, смотрела на проблему
иначе. Она считала, что лучше быть одной, чем с каким-то недоумком. Ей было
сорок пять, овдовела она в сорок два и была убеждена, что приличного спутника
жизни уже не найти – они все «разобраны». А те, что есть, – либо глупы,
либо непорядочны. Она не уставала повторять, что жить одной лучше. Но Саша
отлично знала, что в последние годы подруга много пьет. И часто, звоня Саше,
чтобы ее утешить – и при этом всегда забывая про разницу во времени, – она
оказывалась пьяна. Не так-то, выходит, ей и хорошо одной.
После этих звонков Саша говорила Марси:
– Может быть, спиться – лучший выход?
Слушать подруг было невыносимо. А разведенных – и того хуже.
Тем не нужно было жить с нестерпимым горем, можно было спрятаться за свою
ненависть к бывшему мужу, особенно если тот ушел к молодой. Саша слушала, и ей
делалось страшно. В результате она стала сторониться своих приятельниц,
замкнулась и попыталась забыться в работе. Порой это помогало. Но в большинстве
случаев – нет.
Первое Рождество без Артура превратилось в череду больших и
маленьких испытаний. К ней приехали Ксавье и Татьяна, и в полночь все трое
сидели за столом в слезах. Подарки никто не торопился, как бывало прежде,
открывать. И все-таки дети доставили Саше радость. Татьяна подарила ей дивный
кашемировый палантин – Саша все время мерзла, должно быть, из-за того, что
плохо спала и почти ничего не ела. А Ксавье привез серию художественных
альбомов, о которых она давно мечтала. Но что за Рождество без Артура?
На другой день дети уехали с друзьями кататься на лыжах. А в
новогоднюю ночь она с вечера приняла снотворное и проспала до двух часов дня,
радуясь, что удалось пропустить праздники. Никаким особым образом они с Артуром
Новый год никогда не отмечали, но по крайней мере они всегда были вместе.
Только к маю Саша постепенно начала приходить в себя. Прошло
уже семь месяцев после смерти Артура. Все это время Саша раз в месяц летала в
Париж, где ее дни были до предела насыщены делами, а вечера она проводила дома
– в одиночестве. И как можно скорее она возвращалась в Нью-Йорк. По возможности
Саша перепоручала дела управляющим обеих галерей и была благодарна им за помощь
и понимание. Без их участия ей пришлось бы нелегко. Она до сих пор чувствовала
себя потерянной. А хуже всего были воскресные дни, будь то в Париже или в Нью-Йорке,
ведь заниматься делами в эти дни она не могла. В Саутгемптоне Саша не была с
того дня, как умер Артур. Не могла она там находиться без него. Но и продавать
дом она не хотела. Пусть все останется как есть. Саша сказала детям, чтобы
пользовались домом на свое усмотрение. Она вообще не могла решить, как ей жить
дальше. Работа больше не приносила радости, но хотя бы служила единственным
утешением. Все остальное было сплошное бездонное отчаяние. Впервые в жизни она
испытывала такую горечь и безнадежность.
