– Так нельзя же… Раз шаг процесса был в двенадцать часов установлен. Тут свои принципы, совсем не то, что на моей установке. Межвременной переход с дополнительной фиксацией… Я боюсь, как бы не полный к нам абзац подкрался. Без Антона я совсем дураком выхожу. Кнопки нажимать научился, как дрессированная обезьяна, а смысла не понимаю. Короче – завязываем с прогулками. Пусть хоть самые распрекрасные характеристики на контроле будут. Или пока я теории не пойму, или – навсегда… Кстати, могу намекнуть, в вашем случае не просто вы за бортом остались бы, а могло так рвануть, что и Замок, и окрестности – в щебенку…
– Да ладно, не горюй. Ирина ж вот есть, она мал-мало соображает, вдвоем помаракуете… Да и Антон… Появится, – сказал я как можно оптимистичнее. – Не в первый раз пропадает по-английски.
Но для себя, без всякой теории, чисто интуитивно я чувствовал, что скорее всего действительно – абзац! Если такого класса инопланетная техника, ранее успешно работавшая, вдруг отказывает, то не в настройке дело. Не молотилка, чай! Предчувствие, которым я всегда гордился, намекало – дома нам в ближайшее время не бывать. Но суеверное нежелание признать даже намек на возможное поражение заставило еще раз повторить с небрежной уверенностью:
– Появится наш Антон. Куда ему деться? Срочная командировка непредвиденная, по высочайшему повелению, раз даже попрощаться не успел. Или мамаша, наоборот, внезапно и тяжело заболела…»
ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО I
…Нет, не мамаша срочно заболела у шеф-атташе, и не в экстренную командировку по вверенному ему региону он отправился. Это все дела, как говорится, житейские, простые и понятные. У Антона же все получилось совсем иначе.
После успешного завершения операции, и не какой-нибудь рядовой, а стратегической высшего разряда, положившей конец многовековой галактической войне, он, как принято, ждал традиционного приглашения для личного доклада Председателю Совета Администраторов Департамента Активной Дипломатии, небезызвестному Бандар-Бегавану.
Доклада, следствием которого должна была стать награда с непременным повышением по службе. Ведь в анналах Департамента вряд ли найдется пример столь же изящно разработанного и блестяще осуществленного плана. Пост Брата-советника на высокоразвитой союзной планете шеф-атташе считал для себя вполне заслуженным.
Однако предусмотренные регламентом и обычаем сроки прошли, а Департамент словно позабыл о его существовании. Это было непонятно и вселяло тревогу.
Осознав, что происходит нечто экстраординарное, Антон направил на имя Бандар-Бегавана стандартный отчет, в котором как бы вообще не упоминалось о «победе» и содержался вполне рутинный перспективный план работы земной резидентуры на ближайший год. Но между строк профессор должен был прочесть все, что нужно. В конце концов он является соавтором акции и не может быть безразличен к происходящему.
Ответ пришел быстро и для любого профессионального дипломата означал едва ли не катастрофу. В традиционных торжественных периодах Председатель выражал сдержанную благодарность за отчет (но не за итоги операции) и настоятельно рекомендовал воспользоваться очередным регулярным отдыхом, местом для которого, с учетом мнения психоаналитиков и терапевтов, определен Даулгир-5.
Он знал этот курорт и в другое время принял бы рекомендацию с удовольствием. Лишенная материков, но покрытая десятками тысяч более-менее крупных островов планета, с климатом, почти идеально соответствующим климату его родного мира, где небо почти всегда затянуто облаками, а постоянные по силе и направлению ветры создают непревзойденные условия для парусного спорта и воздухоплавания, эта планета действительно была подходящим местом, чтобы привести в порядок утомленную психику и в уединении пройти полный курс самосозерцания.
Но в данном случае категорическое пожелание означало, что его появление в Департаменте, да и вообще местах более населенных, дающих возможность бесконтрольных и несанкционированных контактов, признано нецелесообразным.
Он, разумеется, мог и не последовать «совету», избрать для себя иной способ и место отдыха, вообще остаться на Земле до прояснения обстановки, но так поступать у них в Департаменте было не принято. Именно потому, что в период и в процессе занятий активной дипломатией он и его коллеги пользовались чрезмерной, бесконтрольной свободой, в Метрополии полагалось быть утрированно лояльным.
Однако, наряду с чисто формальными фразами, в предписании содержались и иные, составленные с использованием терминов и оборотов амбивалентной логики, с помощью которых Бандар-Бегаван намекал, что отнюдь не забыл о связывающих его и Антона узах и взаимных интересах и что главный разговор впереди.
Прибыв на Даулгир, Антон употребил все известные ему способы и приемы непрямого воздействия, чтобы избежать процедуры рекондиционирования. Как известно, для работы в мирах, подобных Земле, личность резидента подвергается довольно серьезной структурной перестройке, позволяющей не играть роль аборигена, а действительно быть им, оставаясь при этом в необходимой мере самим собой. А за время службы, естественно, этот психологический каркас обрастает живой, так сказать, плотью практических навыков и специфических привычек.
Разумеется, для жизни в Метрополии все это не нужно и по возвращении сотрудника из миров аккредитации устраняется, окончательно или временно, исходя из обстановки. Нельзя не признать такую практику разумной.
К примеру, у нас на Земле неплохо бы научиться избавлять возвращающихся с войны граждан от многих обретенных там талантов и способностей. А то человек год или пять берет «языков», снимает часовых, вырезает на прикладе или рисует на борту самолета звездочки по числу убитых врагов, взрывает дома и мосты, прицельно бомбит что прикажут с бреющего полета или мало ли еще какие подвиги совершает с вдохновением и блеском, а потом, в мирной жизни, хорошо, если только по ночам мучается кошмарами или впадает в депрессию, бывает, что просто не может остановиться…
Но в данной, конкретной, лично его касающейся ситуации Антон считал, что как раз черты характера поднаторевшего в интригах, в должной степени беспринципного землянина могут очень и очень пригодиться.
Заняв отведенное ему бунгало на почти необитаемом острове, Антон старательно включился в предписанный образ жизни.
Вволю наплававшись на архаических «танреках» с роторным парусом, покорив с помощью гравизащитного махолета все наиболее престижные горные пики, прояснив душу соответствующими месту и времени медитациями, овладев под руководством наставника очередным уровнем своего «сверх-Я», он тем не менее сохранил в себе как раз то, что должно было уйти в первую очередь, – беспокойство о завтрашнем дне, готовность ответить ударом на удар, нежелание смириться с предначертанной участью. Скверные, одним словом, приобрел он на Земле привычки.
Но все равно отдых есть отдых, и во всех основных чертах Антон оставался адекватной форзейлианскому образу жизни личностью. Наряду с общеукрепляющими процедурами он завязал знакомство с группой проводивших время на соседнем острове дипломниц Высшей школы ксеносоциологии и летал к ним в гости почти каждый вечер, покоряя эти прелестные существа веселостью нрава и эрудицией.
