– Мы до всех доберемся, – пообещал Шульгин. – Вы, помнится, уже спрашивали меня о моей расовой принадлежности, это же интересовало ваших московских ребят, царство им небесное, а еще эта тема возникала у вас в ходе заключения «Ставангерского пакта», правильно? Так вот, чисто для вашего сведения – кем бы мы ни были, мы не терпим, чтобы кто-то еще мог без разрешения не только хозяйничать, но и просто появляться на планете, которая нам нравится и которую мы считаем своей. Как я тоже уже говорил, мы гуманны, но до определенного предела… Предрассудки для нас не имеют самодовлеющего значения…
Шульгин импровизировал с наслаждением. Как и герой довольно известного рассказа, он старался говорить только чистую правду, но в соответствующем контексте она звучала именно так, как требовалось для окончательной дезинформации партнеров.
– Но как же это возможно? – Сильвия уже не старалась скрывать свои эмоции. Слишком поразил ее воображение факт, что так внезапно и вызывающе просто обнаружила себя еще одна, неизвестная, но явно сверхмогущественная цивилизация. – Как вам удалось оставаться незамеченными? За тысячи лет никаких следов вашей деятельности…
– Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий. Советую обдумать данную истину. А другого ответа не будет, я уже предупредил. Чтобы нам не отвлекаться на посторонние темы, давайте исходить из следующего – вы тоже совсем недавно оказались в поле нашего внимания, мы знаем о вас достаточно, чтобы убрать со своего пути, в чем вы убедились, но маловато в, так сказать, этнографическом смысле. Вот и побеседуем немного в таком разрезе.
Если вам покажется, что я спрашиваю об очевидном, не смущайтесь, значит, так надо. Иногда мне важна степень полноты ответов и их искренности, а исходя из них, я уже буду делать далеко идущие выводы. Итак, верно ли, что у вас на Земле нет технических средств и оружия, за исключением так называемых «шаров», «портсигаров», гомеостатов и болевых разрядников?
– Да. Мы не имели возможности перемещать на Землю ничего другого. Все, что требовалось для выполнения основной программы, было на Таорэре.
– Хорошо. Сколько в данный момент на Земле постоянных агентов вашего класса? – Вопрос был обращен конкретно к Сильвии.
– Кроме меня – никого. Таких, как Седова и Джордж, очевидно, одиннадцать… Седову мы заменить не успели.
– Так, значит, территория СССР вне контроля?
– Европейская часть. Азиатскую курирует другой агент.
– А вы? – Он указал стволом на Джорджа.
– Я координатор по Западной Европе…
– Тогда что вы делали в Москве? – Шульгин догадался, что Джордж и человек, подходивший к Воронцову в «Праге», – одно лицо.
– Кто-то же должен был руководить поисками Седовой после того, как вы устранили специально отправленных агентов. Я в тот момент был ближе…
– Хреново руководили, – отметил Шульгин. – С тремя землянами не справились. И всю программу завалили…
По вдруг изменившейся атмосфере, какому-то напряженному молчанию, выражению глаз собеседников он понял, вернее, ощутил, что в очередной раз, сам того не желая, усложнил партию. Повторил про себя последнюю фразу и чуть не шлепнул себя ладонью по лбу. «Хреново руководили» и, главное, – «с тремя землянами…».«Они ведь сейчас вообразили и еще не знают, верить или нет своей догадке, что я могу быть совсем не загадочным суперпришельцем, а каким-нибудь сверхсекретным ревизором, к примеру. Посланным, чтобы разобраться в причинах грандиозного провала и покарать виновных. И что теперь правильно, рассеять их сомнения или усугубить их?»
Он задал еще один пристрелочный вопрос. Сильвия и Джордж переглянулись в растерянности и чуть ли не со страхом, чем и подтвердили его догадки.
– Отвечать! – стукнул он кулаком по столу. – Так или иначе, выбора у вас нет! Вы понимаете, о чем я говорю? В любом случае только чистосердечное признание может облегчить вашу участь! – И тут же от стиля гэбэшно-милицейского опера Шульгин вновь перешел к своей прежней манере.
– Есть сейчас на Земле, кроме постоянного персонала, какие-нибудь «командированные»?
– Таких, которые сообщили бы мне о своем визите, – нет. О других я знать не могу, – ответила Сильвия.
– Хорошо. Как вы думаете, что будут делать ваши сотрудники, перестав получать инструкции от вас или из центра?
– Скорее всего ничего. Просто жить… И ждать указаний.
– До самой смерти?
– Другого выбора у них просто нет. Мы не готовили координаторов к самостоятельной деятельности.
– Вы в том абсолютно уверены? Неужели хоть один, такой же умный, как вы, да вдобавок наделенный честолюбием, не может вдруг попытаться изменить ситуацию? Ну, к примеру, переместиться в прошлое, на тот участок, где развилка еще не образовалась, и провести акцию? Скажем, туда, где исчезла первая экспедиция форзейлей?
И снова ему показалось, что сказал он что-то не то. Слишком далеко вышел за пределы сценария, ступил на слишком зыбкую почву, где каждый шаг в совершенно неожиданный момент мог закончиться провалом. Но уж очень ему хотелось успеть выяснить что-то такое, о чем умалчивал Антон, что позволит в дальнейшем иметь резерв в еще предстоящих, Шульгин не сомневался, психологических хитрых играх с форзейлем.
– Вы разрешите мне закурить? – спросила вдруг Сильвия упавшим голосом. Как принято у подследственных на допросе в острый момент.
Шульгин потянулся к карману, но вспомнил, что там пусто. «Лаки Страйк» он забыл в пещере, а других сигарет у него после Лондона не осталось. И к тому же в руке у него был вытяжной шнурок гранатного запала. Он пожал плечами.
– У меня там, в сумочке…
– Принесите, только без шуток… – кивнул Сашка Джорджу.
Взяв у него из рук золотой портсигар, двойник того, Ирининого, и похожий на врученный ему Антоном, Шульгин повертел его в руках, открыл. Кроме длинных черных сигарет с серебряным ободком и встроенной зажигалки, там не было ничего. Передав Сильвии и Джорджу по сигарете, он закурил сам и протянул им трепещущий огонек, сняв на это время палец со спуска. И тут же своей вообще неплохой, а в последнее время особенно обострившейся интуицией ощутил приближение опасности. Словно попал в сильное электромагнитное поле, от которого начинают потрескивать и шевелиться волосы. Источника опасности он пока не видел, но весь подобрался. Быстрым, но плавным движением положил портсигар на середину стола и отдернул руку к автомату.
Ему как-то приходилось отвечать на вопросы о своих физических возможностях – в том смысле, каким образом он достиг изумительного темпа действий и что произойдет, если попадется противник, не уступающий в реакции и знающий некие совершенно оригинальные приемы? И он честно отвечал, что понятия об этом не имеет, а так называемые «приемы» его не интересуют. Осознает ситуацию он лишь задним числом, когда все уже закончилось.
Подсознание работает само. По той же причине, кстати, в соревнованиях ковбоев обычно проигрывает тот, кто первым начинает выдергивать револьвер из кобуры. Осмысленные действия всегда медленнее рефлекторных.
