Шульгин же, просто по забывчивости не воскликнувший в свой адрес: «Ай да сукин сын!», был почти счастлив в тот момент.
Почти, потому что угнетали его совсем не подходящие к торжественности момента мысли. Отчего и не было полноты ощущения, казалось, будто очередная пакость судьбы только и ждет момента, чтобы случиться внезапно и все опошлить…
По привычке подумалось, что недурно бы выпить, но эта мысль потянула за собой другую – если хочется выпить просто так, а тем более с тоски и в одиночку, остановись, подумай и воздержись, какие бы оправдания и обоснования ни лезли в голову. Эта методика помогала ему не превратиться в банального бытового пьяницу всю сознательную жизнь.
В пучины психологической войны с собственной биохимией ему не позволило погрузиться внезапное появление Новикова. Шульгин давно уже не видел друга в таком состоянии. Какой-то взъерошенный, с царапиной на щеке и выбившейся из-под ремня рубашкой, он рывком захлопнул за собой дверь и первым делом остановил взгляд не на нем, на живом человеке, а на шкафах, где в хронологическом порядке были выставлены образцы автоматов, от первого «ревелли» до новейших «ингрэмов» и «беретт».
– Старик, что с тобой? – спросил Шульгин, делая шаг навстречу.
– А? Да нет, все нормально, – Новиков поправил воротник, потер щеки ладонью, хмыкнул недоуменно и вновь стал самим собой. – Тут, знаешь, хреновина вышла, довольно бессмысленная… – продолжая говорить, Андрей подошел к привлекшей его внимание витрине, вынул из гнезда «ППШ», убедился, что он заряжен, и от этого окончательно успокоился, сел на край стола, не выпуская автомата из рук, и доходчиво проинформировал Шульгина о случившемся эксцессе.
– Ну так чего, побежали, посмотрим! – Сашка тоже взял на изготовку свой суперкарабин. – У меня тут, знаешь, ртутные пули, полный абзац…
– В смысле? – заинтересовался никогда не виданным оружием Новиков.
– А чего – в смысле… Последний писк! Ствол – цилиндр с напором. В патроннике – десять миллиметров, на выходе – девять. Пуля удлиненная, мельхиоровая, сверху свинцовая рубашка, как раз миллиметр, чтобы по нарезам пройти, и начинка – двадцать граммов жидкой ртути. Скорость пули – две тысячи пятьсот! Любой бронежилет прошибет как чугунным ядром. И дырка будет такая же. Твоего монстра раздолбаем в лохмотья…
Новиков скептически усмехнулся, пошарил по карманам, ища сигареты, не нашел – остались на столе в библиотеке, взял протянутую Шульгиным.
– Об том, чтоб застрелить, вопросов нету! Вопрос – есть ли в кого стрелять? Воспитанный веками здравый смысл и материалистическое мировоззрение подсказывают – а не иллюзия ли все? Фантом-с… Ну откуда тут подобным чудовищам взяться? Не было, не было – и нате!
Шульгин поднял карабин к плечу, поводил по едва видной дальней стене анфилады огоньком лазерного прицела.
– Не было… И Замка совсем недавно не было, и пришельцев… Я как-то фильм смотрел про Гамлета, и очень мне понравилось, что «есть многое на свете, друг Горацио…»
– Оно так, но все равно… Я вот окончательно в себя пришел и о чем задумался – такая штука сгодилась бы, чтобы внезапно испугать. Обстановка мрачно-готическая, настрой мирный, безоружность опять же, одиночество… Расчет на трусоватого любителя фильмов ужасов. Причем похоже, что подлинный характер объекта воздействия всерьез в расчет не брался… Я же, как ни крути, кое-какую подготовку имею и повидал всякое…
– Скучный ты парень, Андрюха. Жирафов не бывает… Да все, мать его… бывает! Вот пойдем сейчас и посмотрим! Если оно живое, то в два ствола мы его раздербаним только так…
– А если нет?
Шульгин скептически скривил тонкие губы, для чего-то внимательно осмотрел ствольную коробку карабина, повернул его и так и эдак, будто пытался разобрать на металле едва заметный рисунок.
– Если нет… Если нет, так и пошли они все! В другое место сходим, я тут кое-что интересное тоже для тебя приготовил. Хотя и в ином роде. Только сначала давай так сделаем… – Он включил материализатор, и внутри его камеры возник еще один экземпляр карабина.
– Возьми вот. От нашего стола – вашему столу. Мало ли что, а от «ППШ» толку чуть в наших обстоятельствах.
Нажав соседнюю клавишу, Шульгин начал выгребать из камеры тяжелые ребристые магазины. Штук шесть он рассовал по карманам, еще столько же протянул Андрею, один загнал в приемник под стволом, щелкнул затвором, показал, что и как действует.
В общем, не сложнее, чем СВД. При разборке есть сложности, но тебе пока не надо. Прицел лазерный, так что бьет исключительно. Лишь бы руки не слишком дрожали. Короче – вперед, за орденами! И не завидую я…
Кому именно он не завидует, Шульгин не уточнил. Да этого и не требовалось по логике ситуации.
– Поесть бы, а то я весь день, кроме кофе и пары бутербродов, – ничего… – забрасывая на плечо ружейный ремень, вздохнул Новиков.
– Там и поедим заодно…
Длинным полутемным проходом Шульгин вывел Новикова в каменный шестиугольный зал, где сходились еще четыре освещенных редкими чугунными фонарями коридора. В глубокой нише на свободной стене располагалась массивная, как в боевой рубке крейсера, дверь лифта, но не того, который привез сюда Новикова, тот открывался прямо в тамбур мастерской. Андрей хотел спросить, почему Шульгин не воспользовался им, но воздержался. Не хотелось задавать слишком много вопросов, и так сегодня он выглядит перед Сашкой несколько… глуповато, как Ватсон рядом с Холмсом. Но смысл в таком вопросе был. Лифтов в замке было множество, двигались они по странным криволинейным траекториям, и в принципе любой привозил в любое заданное место. И раз Шульгин специально выбрал не ближнюю кабину, а конкретно эту – что-то здесь не то…
Шульгин набрал на сенсорной панели незнакомое Андрею сочетание цифр.
– Все-таки монстра ловить мы пока не станем. Его там наверняка уже нет, – сказал Шульгин, видимо, тщательно обдумав проблему. – А если есть – сам придет, когда потребуется…
Лифт остановился.
– Вот, извольте… – Шульгин пропустил Андрея вперед.
Действительно, Сашка его удивил. Впрочем, что значит – удивил? В Замке техническим чудесам удивляться было не принято. Но вот каким образом он нашел то место, где они оказались?
Грязноватая площадка черной лестницы старого московского или ленинградского доходного дома, погнутые металлические перила, выщербленные каменные ступени, две узкие филенчатые двери, покрытые шелушащейся коричневой краской. Даже запахи на лестнице были те самые, соответствующие. Какая-то извращенная ностальгическая фантазия руководила создателем этой декорации. В таком смысле Новиков и выразился, очутившись в типичной кухне коммунальной квартиры, не подвергавшейся ремонту с довоенных времен.
По углам потолка висела паутина, над полукруглой раковиной с обколотой эмалью из стены торчал медный кран, даже двухсотсвечовая лампочка на витом пыльном проводе не слишком щедро освещала убогую меблировку.
