– Что-то мне сдается, наша затея начинает погано пахнуть, – сказал вдруг Берестин, пролистав пачку бумаг. Новиков воззрился на него с изумлением.
– Ты же только что восхищался моей идеей. И передумал? Убивать солдат на фронте, по-твоему, лучше, чем устранить чужими руками их командиров?
– А… На словах ты прав, конечно, а вот все равно с души воротит. Солдат и стукач – все ж таки две большие разницы. И когда я весь материал целиком увидел, жутковато стало.
– Брось, Леша, – неожиданно вмешался Левашов. Неожиданно для Берестина, который не знал всего того, о чем успел договориться с Олегом Новиков. И позиция еще вчера просоветски настроенного товарища поразила Алексея. – Ничего тут такого нет, о чем ты страдаешь. Не стукачество это, а стратегическая дезинформация. Сечешь разницу? – Левашов выключил компьютер и развернулся на винтовом кресле. – Тем более что эта деза – только первый этап. Дальше еще интереснее будет…
– Ну-ка, ну-ка. Что вы там еще придумали, поделитесь, Талейраны…
Выслушав, Берестин отодвинул от компьютера Левашова, начал набирать команды теперь уже по своей, военно-стратегической программе, вводя новые параметры в отработанный план кампании.
– Как раз сейчас уместно будет произвести отвлекающую операцию на тамбовском направлении. Силами одной-двух дивизий нанести внезапный удар с имитацией далеко идущих целей. Если красные примут его всерьез, им придется перегруппировывать войска и разворачивать их фронтом в обратную сторону. Тогда Антонов получит свободу действий в уже занятых им районах. В любом случае на пару недель красные тылы будут дезорганизованы…
– Вот и действуй. Только сначала подготовь к переброске в Москву всех оставшихся «басмановцев» и десяток БТРов с боеприпасами. А ты, Олег, сделай на всех по комплекту красноармейской формы, самого нового образца, с красными и синими «разговорами» (на тогдашем жаргоне – поперечные клапаны на гимнастерках и шинелях).
– А оружие?
– Да черт с ним, давай те же самые «СВТ». На фронте они уже знакомы и здесь к месту будут.
– Нет, в кремлевских коридорах и закоулках не пойдет, длинная, неудобная. Почти полтора метра… А иногда секунда все решает. Пока поднимешь, пока прицелишься…
– Согласен. Тогда пусть будет «СКС». И патронов выдать штук по двести на ствол, уже в обоймах…
…По большому кругу, через Воробьевы горы, Новиков выехал к монастырю. В пути он подробно проинструктировал Агранова и вручил ему коричневую папку.
– Запомни, Яков Саулович, я вполне уважаю твои классовые и национальные чувства, но упаси тебя бог снова начать двойную игру. Если сделаешь, как приказано, и себе обеспечишь достойную жизнь, и миллионы людей спасешь от того, что хуже обыкновенной смерти. Мне о грядущих перспективах даже рассказывать не хочется. Ты, конечно, большая сволочь, только не обижайся, это просто диагноз, а не личное оскорбление. Ни в чем не повинных людей вы перебили бессчетно, но все это цветочки. Знал бы ты, какие газовые камеры, крематории и душегубки вас ждут, сегодня же от тоски на собственном ремешке повесился бы…
Удивительно, но Агранов поверил ему сразу. Тон, которым Новиков говорил, и выражение его лица подсказывали, что все это непонятная пока, но правда. И холодок пробежал у чекиста между лопатками.
– Можешь у Константин Василича спросить, если ему больше, чем мне, доверяешь. Я устрою вам встречу. Через год-другой твои начальнички передерутся, как пауки в банке. Не знаю, сам не видел, как натуральные пауки себя в такой ситуации ведут, но с вашими так и будет. Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сталин и прочая и прочая… начнут мочить друг друга в лучших традициях древней Византии. Вашими, между прочим, чекистскими руками. Что потом бывает с преторианцами, знаешь? Но и это все семечки. В ответ на ваши здешние подвиги в мире такое начнется… Нет, кто не видел, не поверит…
Новиков передернул плечами, одной рукой придерживая руль, сунул в рот папиросу. Агранов поднес огоньку.
– Я все-таки тебя за сравнительно нормального человека считаю, почему и разговариваю. Можешь себе вообразить устроенные с учетом всех достижений науки фабрики уничтожения, где ежедневно перегоняют через трубу на небо десяток тысяч человек, причем в основном – евреев? За пять лет – шесть миллионов. И виноваты в этом будете вы. Ты лично и твои коллеги… В том, что впервые в мире массовый террор развязали и другим показали, что такие вещи в двадцатом веке вполне возможны, а еще в том, что все остальное человечество до смерти перепугали, настолько, что оно на любые зверства само стало способно, лишь бы у себя победы коммунистов не допустить.
– Как это можно – шесть миллионов? Через трубу… Какую трубу? – Услышанное от Новикова действительно было за пределами даже его чекистского воображения.
– Крематория. Технически очень просто. Сначала людей свозят поездами в заранее подготовленное место, потом ведут якобы в баню. Вместо воды через душевые рожки пускают газ. Называется «Циклон-Б». За один раз травят двести-триста человек. Трупы отвозят в крематорий – и в трубу. Газовую камеру моют, проветривают – и новый заход. Мужчин, женщин, детей – всех вместе. И так круглые сутки, исключая воскресенье. В воскресенье кандитаты на ликвидацию отдыхают, лучшие музыканты Европы играют на скрипках и прочих инструментах, детишки между клумбами прогуливаются, а цветы на клумбах красивые, человеческим пеплом удобренные… Это вы людей грубо кончаете, неэстетично, по-хамски, прямо скажем, а в Европах люди с пониманием, там и убивают с использованием всех современных достижений прогресса…
Новиков повернул голову, и Агранов увидел на его губах страшную, кривоватую улыбку. Такая иногда возникает на лице человека, вынужденного говорить непереносимые для психики вещи.
– Да ты не расстраивайся, Яша, сам ты этого не увидишь. Тебя свои шлепнут, вполне тривиальным способом, из нагана в затылок. Помучиться, конечно, перед тем придется, но в пределах нормы. Шлангом там резиновым побьют, пальцы дверью раздавят… Могу и дату назвать, только незачем, нервы и у тебя не железные. А будешь правильно себя вести – обойдется. Помрешь в почете, в собственной постели и в преклонном возрасте…
И снова Агранов ему поверил. Был бы он верующим, хоть в Христа, хоть в Яхве, подумал бы, что рядом с ним сидит, небрежно управляя автомобилем, попыхивая папироской, тот, кого называют дьяволом. Но в потусторонние силы он не верил, и это было еще хуже.
– Язык отнялся? – сочувственно спросил Новиков. – Понимаю. Вы, ребятки, только в начале пути, а к таким вещам постепенно привыкают. Ладно, не мандражь. Я для того и приехал, чтобы этого не произошло. Слушай меня внимательно. Сегодня вечером организуешь мне встречу с Трилиссером. Обсудим, как с вашими заграничными партнерами быть. А вот это, что в папочке, внимательно прочитай и сообрази, как товарищу Дзержинскому поднести. Мне надо, чтобы он в негодование пришел и немедленно Владимиру Ильичу докладывать кинулся. Доложил, напугал его до полусмерти, а на обратном пути из Кремля попал в засаду…
