— А это? — отец Григорий указал рукой мне на грудь.
Я опустил глаза. Правый карман был оторван почти напрочь. Тот самый, куда я сунул письмо Аллы. По счастью, оно уцелело. Смятый комок пластика застрял в углу кармана.
— Не сходится, отец. Зачем бы… — я чуть не сказал «дьяволу», но воздержался, — мистическим силам такой пустяк? Вроде все им про меня известно, а ерунду прозевали: мой договор с Марком и что письмо от Аллы получил. Проще простого было с пацаном справиться, а не на двух мужиков бросаться. А письмо ему край нужно. Следил он за нами из кустов, шел по пятам, увидел, как Марк что-то мне передал, и рискнул…
— Пошли, пошли, дома обо всем поговорим, — отец Григорий даже в виду монастыря не чувствовал себя в безопасности.
…К разговору отец Григорий выставил бутылку крепчайшей настойки на целебных травах, сковороду жареных грибов и душистый окорок.
— «Сущим в пути и на брани пост разрешается», а мы такие и есть…
Поначалу он долго излагал классификацию всякого рода нечисти, отнеся нашего знакомца к одной из разновидностей оборотней. Признаться, странен был наш разговор на склоне XXI века, пусть даже приводимые монахом доводы звучали убедительно. В конкретном контексте.
Я же склонялся к материализму. По моей гипотезе, ниточка тянулась к Алле. Работала она в серьезном институте, исследования там велись весьма актуальные, и нет ли здесь промышленного шпионажа? Алла скрывается, это безусловно. Шпионы потеряли след, и я у них последний шанс… Ну и так далее.
— Не рядом получается, не рядом… — отец Григорий сидел напротив, подперев щеку кулаком, в другой руке вертел полупустую чарку, но рассуждал четко. — Начали они с того, что хотели убить тебя прямо по пути из порта. Без предупреждения. Так не делается, если охотятся за информацией. Хотя… Что их интересовало в твоей квартире? Дневники, документы, компьютер? Или Алла там побывала, могла что-то спрятать? Убить тебя, чтобы спокойно обыскать квартиру?
— Опять же, зачем? — теперь мы вдвоем наперебой опровергали свои же гипотезы. — Зная день прилета, они могли все сделать накануне…
— И то. Если время позволяло. Нет ли фактора, как-то ограничившего их по времени?
— Знаете, отче, так можно плести кружева (вологодские, кстати) до бесконечности. Информации исходной по-прежнему — ноль, а посему все наши построения — тьфу…
Отец Григорий налил еще по одной.
— А вдруг это биоробот? Высшего класса, из новых? Я таких не видел, но могли же где-то сделать?
Вспомнив звук, с которым сапог монаха входил в тело врага, я передернул плечами.
Отец Григорий потряс бородой рассерженно:
— Будто я совсем дурак! Чувствую я, нутром чувствую, понимаешь? А, где уж тебе…
— Ну а чего ж он руками меня стал душить, а?
Где-то вдали опять завыли собаки.
— Вот! — поднял палец монах. — И ты еще споришь! Истинно говорю: оборотень!
После третьей чарки отец Григорий, расчувствовавшись, вдруг начал рассказывать, как в 2009 году он закончил Владимирское воздушно-гренадерское училище, потом Академию войск ООН в Монреале и дальше двадцать лет не вылезал из самых поганых заварушек на планете, командовал батальонами, полками и бригадами и даже некоторое время исполнял обязанности генерал-губернатора одной скороспелой империи в теплых краях.
— Вот уж мерзость! Твердой земли всего полторы тысячи квадратных миль из полумиллиона, остальное — малярийные болота и мангры, а сверху летит вулканический пепел. И больше — ни-че-го! Империя! Однако крови и там пролилось… — он сокрушенно махнул рукой.
Попутно отец Григорий инструктировал меня о правилах поведения в джунглях просто и джунглях мангровых, а также в лесостепи и саваннах, коснулся тактики городских партизан, рассуждал о преимуществах тех или иных способов рукопашного боя, порываясь то и дело перейти к практическим занятиям, посвятил в тонкости обычаев «тигров ислама» в сравнении с «внуками Монтесумы» и «белыми призраками Ньянмы», и даже объяснил, насколько и почему патагонские сепаратисты свирепее тибетских панбуддистов.
Все это было крайне поучительно и интересно. Мне даже пришло в голову, что неплохо бы по наступлении более спокойных времен подвигнуть батюшку на изготовление остросюжетных мемуаров. Под псевдонимом, естественно, и при моем соавторстве. Время от времени отец Григорий поднимал свою чарку с дежурным тостом:
— Повторим, сказал почтмейстер, наливая по шашнадцатой… — но пил совсем мало.
Потом, твердой походкой подойдя к сейфу, порылся в его недрах и вернулся с потертой и поцарапанной офицерской сумкой.
— Что б мы с тобой сейчас ни нарешали, а подраться тебе придется. Хочу подарок сделать. Берег как память… о греховной жизни своей.
Он протянул мне массивный синевато-черный пистолет с пластинами пожелтевшей слоновой кости на рукоятке. Еще прошлого века, по-моему.
— Красавец! «штейер-Г», калибр девять миллиметров, магазин — восемнадцать патронов. А бой… — в голосе монаха прозвучала мечтательная грусть. Он покачал пистолет на ладони, вскинул на уровень глаз. Рука совершенно не дрожала.
— Опять грех, прости Господи. Ну, отмолю как-нибудь. Возьми, пригодится. Пользоваться-то умеешь?
— Вообще да, а таким не приходилось.
— Ладно, покажу. И запомни: в нашем деле сначала стреляй, потом думай. И будешь жить долго-долго. Убить ты его, пожалуй, не убьешь, а с ног свалишь обязательно, не хуже, чем оглоблей… А там уж как Бог поможет. Особенно, если у пуль носики спилить.
И потом почти до утра мы обсуждали самые разные проблемы: и практические, и чисто умозрительного свойства. Обсудили и то, как мне добираться до назначенного Аллой места.
Глава 6
Покидал я гостеприимную обитель вместе с молодыми монахами, направлявшимися на стажировку и для обмена опытом в Афон.
Не в Новый, что на берегу Черного моря, а в настоящий, греческий.
И меня отец Григорий включил в их группу, экипировав соответственно.
Пистолет я спрятал под рясой, заложив за брючный ремень. В случае чего можно было стрелять прямо через рясу, у которой я аккуратно распорол карман. Монахи, семь человек, были ребята крепкие, спортивные, и чувствовал я себя в их обществе вполне уверенно.
Вылетели мы рейсом Москва — Афины и через два часа были уже на месте.
В Греции я оказался впервые и, увидев белые колонны Акрополя на фоне индигового неба, возблагодарил судьбу, что довелось дожить и до этого. Но погрустнел, вспомнив, что гораздо больше достопримечательностей еще не видел на Земле, и кто знает, успею ли… И на Цейлоне не был, и в Новой Зеландии, и еще в десятке заслуживающих внимания мест. И чего носит меня в космические дали?
Чтобы потом два месяца в году валяться на пляже и не считать денег на всякую ерунду?
