Книга Андреевское братство [= Право на смерть ], страница 130. Автор книги Василий Звягинцев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Андреевское братство [= Право на смерть ]»

Cтраница 130

…Интересно у них тут все устроено, думал я, обходя помещение, в котором оказался.

Насколько я успел узнать, это десятиэтажное, почти пятидесятиметровой высоты здание, «первый Московский небоскреб», как его гордо тогда величали в газетах, было сооружено незадолго до мировой войны на Тверской, несколько ниже ее пересечения с бульварами, в глубине узкого, изогнутого подковой переулка. Относясь к категории так называемых «доходных домов», здание состояло из нескольких десятков роскошных квартир в шесть, семь и более комнат, а нижние три этажа предназначались для всякого рода частных контор, адвокатских, финансовых и прочих… Сейчас, в частности, там помещалось представительство богатой и влиятельной газеты «Накануне», совместно издаваемой московско-харьковско-берлинскими сторонниками консолидации всех русских людей на платформе «Евразийского союза истинных национал-патриотов». И совершенно непонятно было мне, для каких целей еще в благополучное довоенное время хозяин заказал, а архитектор спроектировал и встроил внутрь дома потайной бетонный ствол, догадаться о существовании которого, из-за сложной внутренней планировки здания, ни жильцам, ни обслуге было практически невозможно.

Ствол этот шел из подвала до крыши, внутри находилась лифтовая шахта и обвивающая ее чугунная лестница. Из-за какой-то давней поломки, устранить которую, по понятным причинам, теперь оказалось некому, лифт не работал, и нам с Людмилой пришлось подниматься пешком четырнадцать маршей, вдыхая затхлый воздух, пахнущий ржавчиной и машинным маслом, которым были некогда смазаны тросы лифта.


Через каждые два этажа в глухую стену были врезаны неизвестно куда ведущие железные двери. Судя по покрывающей их пыли и паутине, они тоже не открывались очень и очень давно.

Над десятым, последним этажом располагался обширный чердак, где размещались огромные, оснащенные трехметровыми чугунными колесами машины, поднимающие и опускающие восемь «легальных» лифтов, водонапорные баки и связанное с ними хозяйство, электрощитовые и трансформаторные залы, многочисленные выводы дымовых и вентиляционных труб — одним словом, все, потребное для автономного жизнеобеспечения громадного дома. В то время в Москве общегородского коммунального хозяйства, можно сказать, и не было, всякий домовладелец полагался на собственные возможности и предусмотрительность.

Вдобавок чердак разделялся на секции несколькими глухими противопожарными перегородками.

Так что в этот лабиринт великолепно вписалось крестообразное помещение. Четыре комнаты, выходящие окнами на все стороны света, соединенные двумя узкими перпендикулярными коридорами, а на их пересечении — лестнично-лифтовая площадка. На стенах мраморные щиты с десятком больших медных рубильников. Очевидно, для независимого и тайного управления домовой электросетью. Имелись здесь и туалет, и ванная комната, достаточно большая кухня, несколько кладовых с холодильными шкафами.

Установить существование этого убежища можно было только путем тщательных обмеров дома снаружи и изнутри. Что скорее всего никому до сих пор сделать в голову не приходило.

Я сразу представил себе сумасшедшего домохозяина, решившего жить инкогнито в собственном доме, незаметно его покидать и так же незаметно возвращаться. И, судя по дверям на этажах, обеспечившего себе возможность тайно проникать внутрь чужих офисов и частных квартир.

Все это я выяснил и рассмотрел примерно за час. Насколько можно судить, сейчас постоянных жильцов здесь не имелось, в скудно меблированных комнатах везде лежала пыль, только в выходящей двумя узкими окнами на запад — было прибрано, и низкая деревянная кровать аккуратно застелена чистым бельем. Однако в примыкающей к кухне кладовке обнаружились солидные запасы консервов в ящиках, мешки с крупами, сухим картофелем, яичным порошком и сухарями, на полках — не меньше сотни бутылок с еще дореволюционной водкой, шустовскими коньяками, головы сахара, обернутые в синюю плотную бумагу, и десятифунтовые ящички с чаем. В случае необходимости здесь можно было отсидеться не одну неделю.

И все же вопрос, для чего солидному домовладельцу в благополучные царские времена потребовалось оборудовать подобное убежище, оставался. Версия с сумасшествием, конечно, отпадала. Навскидку я нашел сразу четыре объяснения.

Хозяин мог быть очень предусмотрительным человеком, может быть, даже ясновидцем, и готовился к грядущим революционным беспорядкам. Не к тем, что произошли здесь на самом деле, а гораздо более скромным, того типа, что случились в моем мире в 1919–1920 годах.

И рассчитывал эти беспорядки пережить здесь, исчезнув бесследно на время и наблюдая за происходящим из невидимых снаружи окон.

Другой вариант — домовладелец, носивший, кстати, немецкую фамилию, знал о грядущей войне и приготовил в самом центре Москвы тайную штаб-квартиру для разведчиков любезного фатерлянда. Почему в Москве, а не в тогдашней столице? А откуда мы знаем, может, и там имеется нечто подобное? Москва же в любом случае не может не представлять интереса.

А отсюда весь город как на ладони. До самых дальних, пригородных деревень и теряющихся в туманной дымке глухих подмосковных лесов.

Третий — уголовный. Здесь могла размещаться, к примеру, лаборатория фальшивомонетчиков.

И четвертый — данное помещение предназначалось не для самого господина Нирензее, а, с равной вероятностью, для жандармского управления или каких-нибудь эсеров и социал-демократов. И построено вообще без ведома хозяина. По сговору с архитектором и подрядчиком. Менее вероятно, но не исключено.


В комнате, выходящей в сторону Кремля, я нашел военный полевой телефон в футляре из толстой кожи, красный лакированный провод которого уходил вниз, в лестничный колодец, и артиллерийскую стереотрубу на треноге. Рядом, на столе, лежала карта города, на которую я должен был наносить визуально наблюдаемую обстановку. Не хватало только поблизости артиллерийской батареи, которой я мог бы давать корректировку огня.

А может быть, и есть где-то, только я об этом еще не знаю.

Вид отсюда открывался, с точки зрения туриста, великолепный. Бесконечное пространство крыш, то красных, то ржаво-желтых, то зеленых, двух-, трех-, пятиэтажные дома с квадратными и треугольными глухими дворами внутри, о существовании которых я и не догадывался, проезжая по улицам мимо, полоски и пятна покрытых осенним золотом и багрянцем бульваров и скверов…

Ни одного здания, сравнимого по высоте с этим, в поле зрения не было, разве только торчащий чуть левее модерный серый замок универмага Мюра и Мерилиза, семиэтажная коробка Лубянки, стена Китай-города, а сразу за ней кремлевские башни и колокольня Ивана Великого. Если бы на ней сидел грамотный наблюдатель с дальнобойной крупнокалиберной винтовкой или ракетным станком, он бы сумел при необходимости меня достать, а больше некому.

Я подстроил цейсовскую оптическую трубу по своим глазам, потом выглянул в коридор и прислушался. Полная, глухая тишина. Только вдалеке — легкое металлическое погромыхивание. Людмила, все время, пока я изучал помещение, ходившая за мной по пятам и злобно молчавшая, решила, наконец, заняться приготовлением обеда. Неистребимая женская сущность, или просто есть ей захотелось гораздо быстрее, чем мне.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация