— Он тут ни при чем. Мне предложили важную работу в
известной газете, это слишком хорошее предложение, чтобы променять его на
работу здесь.
— Что для тебя важнее: Калифорния или Саванна? —
поставила вопрос ребром мать.
— Не в этом дело. Для меня важно то, что связано с моим
будущим.
— Только об этом ты и думаешь, — произнесла мать
сквозь зубы, и Пакстон попыталась перевести беседу на предстоящую свадьбу
брата. Праздничный обед собирались устроить в клубе, и только друзей они
пригласили уже не меньше сотни.
Слишком показным и странным представлялось Пакетов
стремление жениха и невесты в их возрасте устраивать столь многочисленное
торжество.
Пакстон навестила нескольких своих старых приятелей и была
поражена, узнав, что большинство ее одноклассниц уже вышли замуж, а те, которые
сделали это раньше всех, родили уже по второму ребенку. Она почувствовала, что
отстает от них, хотя ей только-только исполнилось двадцать.
— Как ты думаешь, он женится на тебе? — как-то
поздним вечером спросила ее на кухне Квинни. Питер и Пакстон не говорили о
женитьбе. В их ближайших планах не было свадьбы, но Пакстон знала, что
когда-нибудь это произойдет, если Питер не устанет ждать, пока она не
перепробует все на своем пути.
Сейчас она была слишком привязана к нему и не могла
представить, что сможет долго без него жить.
В этот раз визит домой был удачным, правда, ее очень
волновало здоровье Квинни. Няня выглядела усталой и похудевшей, несмотря на
внушительные размеры. Пакетом попросила брата приглядывать за ней. Никто не
знал, сколько Квинни лет, но было ясно, что она уже не такая сильная и молодая,
как раньше.
Небольшая размолвка произошла между ней и матерью при
отъезде, но Пакстон старалась не думать об этом и пообещала приехать еще раз
этим летом на свадьбу. В Беркли ее возвращения ждал с особым нетерпением Питер.
Как бы то ни было, их отношения были слишком похожи на брак.
Когда Габби вернулась домой из путешествия вместе с Мэттью на
Гавайи, она выглядела несколько странно, в глазах у нее была поволока, которую
Пакси где-то видела, но никак не могла припомнить где. Только в конце мая
вспомнила. Габби стала проводить по полдня в постели, никуда не ходила, кроме
как с Мэттью по вечерам, и у нее все время был утомленный вид Однажды Пакстон
столкнулась с Габби дома, когда там больше никого не было и никто не мог
услышать их разговора. Было два часа дня, Габби только что проснулась, а
Пакстон вернулась с одной из лекций. Она постоянно вспоминала Давн, девушку из
Де-Мойна, спавшую первые три месяца учебы, которая затем уехала домой на
Рождество, чтобы родить ребенка.
— Ты забеременела, Габби? — Пакстон решила не
ходить вокруг до около.
Габби замерла на месте от неожиданности.
— С чего ты взяла? Это смешно. — Но вид у нее был
испуганный.
— С того, что беременна, ведь правда?
— Да нет… я не… Глупо даже говорить об этом… Мне… — Но
она не в силах была говорить не правду. Габби рухнула на стул, закрыла лицо
руками и начала плакать. Пакстон села рядышком с ней и обняла за плечи.
— Что же ты собираешься делать? — ласково спросила
она.
— Я не знаю… Поначалу я решила, что у меня просто
задержка… но теперь я не знаю, что и делать.
— Ты уже сказала Мэттью? — Габби отрицательно
покачала головой. — Сколько недель беременности у тебя?
— Я точно не знаю, что-то около шести. Я стала узнавать
насчет абортов на прошлой неделе, но все пересказывают страшные случаи,
происходящие в Мехико и Окленде. Я не хочу, чтобы со мной случилось что-нибудь
подобное. Вдруг я умру?
— Ты можешь поехать в Токио или Лондон.
— Да, а что я скажу родителям? Что мне надо там писать
работу по искусствоведению? Или что у меня деловая поездка?
Черт, Пакси, что же мне делать?
— А чего ты сама хочешь? Ты хочешь завести ребенка?
— Я не знаю…
Она действительно не знала. Габби постоянно размышляла над
этим, но в голове был такой сумбур, что она ничего не могла придумать. Ей давно
уже надо было посоветоваться с Пакстон.
— А что же Мэттью? Чего хочет он?
— Я сама не понимаю. Он так хорошо относится ко мне.
Он такой нежный. Мне кажется, я люблю его. — Как-то все
это было сомнительно, но сомнительно для Пакстон. У Габби была совсем другая
шкала ценностей.
— Тебе бы стоило разобраться со своими чувствами,
особенно если ты решишься на ребенка.
— Как же мне быть? Что бы ты сделала на моем месте?
Вы знакомы с Питером уже два года, ты смогла бы поручиться
за него?
— Да, — честно сказала Пакстон. — Я уверена в
нем, как в самой себе. Я не считаю себя достаточно взрослой, чтобы решиться на
подобное, но я прекрасно знаю, что люблю его.
— Счастливая. Но ты совсем не такая, как я.
Габби проводила все свободное время с Мэттью Стэнтоном.
Временами Пакстон, наблюдая, как он точен, вежлив и всегда
безукоризненно одет, задумывалась, что скрывается за этой блестящей внешностью.
Она легко могла понять сомнения Габби.
Пакстон подозревала, что для него важна не сама Габби, а ее
фамилия. Мэттью хорошо знал, кем был ее отец, и, казалось, очень заинтересован
в связях с ним.
— Так что же ты будешь делать? — вновь спросила Пакстон. —
Тебе надо решать скорее, иначе уже не останется никакого выбора. —
Действительно, после трех месяцев об аборте нечего было и думать.
— Господи, Пакстон, не гони меня!
— Почему ты не расскажешь ему?
— А что, если он бросит меня?
— Тогда ты хотя бы узнаешь, что он за птица. Это
поможет тебе найти ответ.
— А если он останется?
— Тогда это тоже повод для того, чтобы подумать. Габби,
сначала реши, чего ты хочешь в этой ситуации. Ребенок — это уже
навсегда. — У Пакстон было полно подруг, сожалевших, что они завели детей
и вышли замуж, хорошенько не подумав, хотят они этого или нет.
Они проговорили весь день, пока не пришел Питер, и обе вдруг
замолчали.
— Господи, что с вами? Я что-то не так сделал?
— Не говори глупостей. — Пакстон чмокнула его
наспех. — Как твои экзамены? — Он закончил второй курс, и оба знали,
что это самый трудный год.
— У меня такое впечатление, что провалился по всем
предметам, и завтра утром мне надо быть в самолете, летящем во Вьетнам.
— Не шути так. — Пакстон с расстроенным видом налила
ему чашку кофе.
— А ты не принимай всерьез. — Он взял чашку у нее
из рук и посмотрел вслед сестре, выходящей из комнаты; ему показалось, что
глаза у нее заплаканные. — Что с ней такое? Она что, разругалась со своим
дружком? — Питер не мог запомнить, как его зовут, что само по себе было
плохим знаком. — Во всяком случае, он слишком стар для нее. А потом, он
слишком интересуется моим отцом.
