Вечером они ушли из дома вместе с Мэттью, и через несколько
дней, когда Пакстон вновь встретила ее, она была совершенно другим человеком.
Мэттью купил ей кольцо, и все ее разговоры были только о предстоящей свадьбе.
Наконец она нашла то, что так искала. Мужа. Но Пакстон все еще не была уверена,
что Мэттью Стэнтон был лучшим, вариантом.
Эд Вильсон тоже имел некоторые сомнения на этот счет, но все
его просьбы подождать немного не принимались в расчет, и он наконец сдался.
Дочь была так упряма, что могла убежать в Мехико и выйти замуж там, если ей
приспичило.
Свадьбу назначили на июнь, молодые настояли, чтобы
торжественный обед был устроен дома и чтобы на него пригласили только
нескольких самых близких друзей. Как и предполагал Питер, Марджори Вильсон
очень расстроилась из-за этого.
В день свадьбы, четвертого июня, Пакетов стояла позади
Марджори и всхлипывала, зная, что Габби делает важный шаг, не будучи уверена в
его правильности. В январе у них должен родиться ребенок. Эд Вильсон
подозревал, в чем истинная причина всей этой спешки, даже от Марджори не
удалось утаить правду. Но все молчаливо смирились с этим — только бы у Габби
все было хорошо и Мэттью оказался бы порядочным человеком.
После обеда Питер и Пакетов вернулись домой в Беркли.
Они собирались съезжать на следующей неделе, поэтому им
предстояло упаковать все вещи. Они переезжали в домик поменьше, и теперь не
оставалось никакой возможности изображать из себя просто соседей. Только мать
Пакстон еще ни о чем не догадывалась, а они не собирались сообщать ей об этом.
Она была достаточно далеко, чтобы проверить, как они жили весь этот год.
Теперь, когда Габби ушла от них, положение дел несколько изменилось.
— Ладно, — деловито сказала Пакстон, войдя в дом и
сняв шляпу. Она остановилась посредине комнаты, заваленной грудой коробок.
Габби и Мэттью уже уехали в свадебное путешествие.
Днем они улетели в Нью-Йорк, где собирались оставаться
ближайшие два дня, а затем улетали в Европу. — Ну, что ты думаешь обо всем
этом? Что он будет делать?
— Да откуда я знаю, Пакс. — Этого не знал никто,
им оставалось только молиться за Габби.
— Во всяком случае, они хорошо смотрятся вместе.
— Да, это у него неплохо получается, — пробормотал
Питер, и она наклонилась к нему для поцелуя.
— Что нам делать с этим барахлом?
— Не знаю; может, выбросить. — Но большую часть
вещей занимали книги Пакстон.
— У меня не будет времени, чтобы упаковать все до
отъезда в Саванну.
— Не беспокойся, я все сделаю.
— Ты просто ангел. — Она улыбнулась. Она
собиралась уехать на свадьбу брата на следующей неделе. Джордж тоже решил жениться
в июне.
Пакстон словно бы каталась на карусели весь месяц,
упаковываясь, переезжая, распаковываясь и опять собираясь Куда-то ехать.
Когда она прилетела домой, Квинни показалась ей такой же
уставшей, как и в прошлый раз, а вот Мать была отдохнувшей и полной сил. Она
общалась с Аллисон, и это доставляло ей заметно большее наслаждение, чем
разговоры с Пакстон.
Через два дня после свадьбы Пакстон вернулась в
Сан-Франциско, торопясь начать работу в газете. Питер нанялся на лето
поработать в юридической фирме в Беркли. Теперь, после переезда, они жили, как
если бы действительно были женаты. У них было свое собственное жилище —
маленький аккуратный домик с большой гостиной, кухней, столовой, садом и
спальней на втором этаже, с рабочей каморкой Питера, куда он поместил все свои
книги по специальности. По вечерам она готовила ему ужин, иногда, возвращаясь
со службы, он встречал ее в городе, и они шли куда-нибудь поужинать. Она
целиком увлеклась своим делом в газете. Ей предлагали интересные темы для
разработки, и, когда она стояла в редакции и читала сообщения с слетам, а, ей
казалось, она держит руку на пульсе событий.
Никогда потом она не была так счастлива, так же, как и
Габби.
Она появилась в сентябре, когда Питер и Пакстон уже занялись
учебой, и была удручена тем, что придется потерять целый год. Пакстон
предполагала, что Габби уже не вернется в колледж. Родители знали о
беременности, Мэттью был добр к ней, так что все оставались довольны.
Время летело с ужасающей скоростью. Это был уже третий год
учебы в Беркли. В этом году Пакстон поехала на Рождество домой в Саванну и
увидела, что Квинни, без сомнений, больна. Она выглядела бледной, если такое
было возможно. Она кашляла без перерыва и, сколько дочери ни уговаривали ее
отдохнуть, продолжала работать, тем более пока Пакстон была дома. Все это очень
беспокоило Пакстон.
Когда она стала укорять Джорджа, тот уверил ее, что ничем не
может помочь. Но по большому счету он не особенно интересовался Квинни и все
свое время отдавал Аллисон, которая в августе ждала своего первого ребенка.
Через три недели после того, как Пакстон приехала с
рождественских каникул, Габби родила маленькую девочку с яркими рыжими
волосами, совсем как у мамы. Даже в больнице, стоя рядом с Габби с ребенком на
руках, Пакстон не верила, что ее подруга стала мамой. Но и Мэттью, и Вильсоны
были в восторге от ребенка, и Пакстон ощутила странную пустоту в душе, когда
они вместе с Питером приехали к себе домой в Беркли.
— С тобой все в порядке? — заметил он ее
состояние, но Пакстон была молчалива, только посмотрела на него с непонятной
улыбкой.
— Да, все нормально. Так смешно видеть ее с ребенком!
Мы с тобой знакомы уже больше двух лет, и так хорошо знаем
друг друга, а они встретились всего год назад, и вот, пожалуйста, уже женаты, и
у них есть ребенок. Как причудливо распоряжается судьба!
— Да, меня это тоже удивило. — Он
засмеялся. — Все можно поправить, если ты хочешь.
— Нет. Не сейчас. — Она печально улыбнулась,
потому что на самом деле хотела, хотела изменения в своей жизни, кроме того,
уже устала от учебы. Она скучала по работе в газете.
Сейчас надо было опять готовиться к экзаменам, опросам,
писать контрольные, читать учебники.
Во Вьетнаме воевали теперь четыреста тысяч американских
парней, и никто уже не мог понять, что там происходит. Было легче не принимать
это близко к сердцу. Но она переживала войну как личное горе прежде всего
потому, что через пять месяцев Питер заканчивал юридическую школу.
С грустными мыслями она пошла спать этой ночью и внезапно,
когда Питер обнял ее, поняла, что думает о ребенке Габби.
— О чем ты думаешь? — в темноте спросил Питер.
— Какая я отвратительная особа, — пробормотала
она, и он рассмеялся.
— Неожиданная мысль.
— Я сама не подозревала в себе таких мыслей.
— Ты опять думаешь о ребенке?
Ребенок был, конечно, очень мил, но ее поразило, как
счастливы были Габби с матерью, гармония запечатлелась на их лицах, а она не
могла себя вообразить матерью в ближайшее время, хотя и казалось сейчас, что ей
это было бы по душе.
