Они шли медленно, возвращаясь домой. На катафалке осталось
тело Питера, этой ночью его перевезут в другое место, куда придет Пакстон и
проведет всю ночь, прощаясь с любимым. Неужто в этом ящике ее Питер? Она
опустилась у гроба на колени, коснулась дерева, провела по латунным ручкам
кончиками пальцев.
— Привет, — прошептала Пакстон, — это я.
— Я знаю. — Она почти слышала голос, такой
знакомый, глаза, глаза Питера, волосы, губы, она целовала их всего неделю
назад. И то же лицо в ящике, к которому она припала. Лицо парня. которого она
любила, — там, в ящике. Кто-то захочет, чтобы она поверила, что Питера нет
с нею. — Ты в порядке? — Питер спрашивал ее, а она лишь качала
головой, в ее глазах стояли слезы.
Не могло ей быть хорошо, и не будет. Когда умер отец, было
то же самое. Когда теряешь того, кого любишь, начинаешь верить лишь в печаль
утраты, боль. Какая-то часть тебя навсегда останется израненной, уязвимой, в
глубине себя ты всегда будешь ощущать это.
Долго Пакстон стояла на коленях, чувствуя, что он рядом,
желая найти покой, но не обретая его. Только боль утраты, злость на того парня,
который «случайно» спустил курок. «Дружеская перестрелка»… Даже фраза какая-то
бестолковая, как будто что-то меняло или оправдывало, что Питер был убит
американцем, а не солдатом северо-вьетнамского ополчения.
В понедельник состоялась панихида, она была короткой.
Сообщение о смерти Питера появилось на первой полосе «Сан» и еще нескольких
газет. На панихиду пришли многие одноклассники, друзья, родственники, даже
учителя. Пакстон была представлена как невеста Питера. Они ведь были почти
женаты. И как никогда ранее, Пакстон ревновала Габби. Если бы у нее был ребенок
от Питера, в ее жизни навсегда осталась бы часть его.
Сейчас ей двадцать два… двадцать два ей, влюбленной в Питера
с восемнадцати, она жила с ним три года. Только теперь Пакстон поняла, что
Питер навсегда в ее сердце.
Еще один день она провела с Вильсонами, но на следующий,
почувствовав себя чужой, ненужной, вернулась в Беркли. Вероятно, ее возвращение
было бессмысленным. Она безнадежно отстала, ее академическая карьера была под
угрозой. Защита диплома в июне стала невозможной, впрочем, Пакстон сейчас
волновало не это.
В мае она взяла академический отпуск, к лету она должна была
рассчитаться со всеми долгами. Как-то ей позвонил ее брат.
Пакстон так давно не слышала его голоса, что сначала не
могла разобрать, с кем говорит. Но акцент выдал его.
— Привет. — Пакстон наконец узнала голос брата.
— Что-то случилось? — Теперь она реагировала на
телефонные звонки только так. С тех пор как месяц назад умер Питер, Пакстон не
ждала ничего хорошего от них и была спокойна, только когда никто не звонил.
— Нет… я. — Он запнулся, лгать не хотелось. Они
были не слишком уж дружны, и, как говорить с Пакстон, он не знал. — Мама
просила меня позвонить.
— Она больна? — Или что-то с Аллисон, или с
малышкой, Пакстон не могла представить, что же случилось, она ждала.
— Нет, мама в порядке. — Он не знал, что сказать,
помедлил, но выхода не было. — Пакстон, Квинни… — Ее сердце дрогнуло, ей
хотелось немедленно положить трубку, она не желала знать. Пакстон долго
молчала, ждала, судорожно сжимая телефонную трубку. — Квинни умерла этой
ночью, во сне, Пакс.
Сердце не выдержало… все. Мама подумала, что ты должна
знать, она попросила меня позвонить.
Конечно, она могла сама позвонить, но не стала.
— Да… я… да., . — Пакстон не находила слов. Из ее
жизни ушел еще один любимый человек, больше никого не осталось. — Спасибо,
Джордж. — Он услышал не голос, а всхлип. — Ты знаешь, когда похороны?
— Одна из дочерей взяла ее к себе. Вероятнее всего,
завтра. Мама пришлет цветы от всех нас. Она говорит, что тебе не стоит ехать,
впрочем, как знаешь. Похороны в негритянском квартале. — Он подозревал,
что немногие из их знакомых поймут Пакстон, даже зная ее привязанность к
Квинни. Скорее всего она будет единственной белой на этой панихиде.
— Все же я поеду. — Голос был невыразительный,
тусклый. — Спасибо за звонок. — Пакстон повесила трубку, помедлила
какое-то время, затем стала собираться и к полудню уже была в Сан-Франциско.
Остановилась на побережье, вышла к воде. Мысли ее были о любивших ее и любимых
ею, об ушедших: Квинни, Питер, одиннадцать лет назад отец. Будто все они
взывали к ней «оттуда», ждали ее. Пакстон должна была продолжать жить одна. Это
жестоко — одна, и никого рядом. За нею ухаживали, даже звали замуж, но, с тех
пор как не стало Питера, она почти не замечала окружающих. Пакстон даже не
представляла, что кто-то может занять его место. Габби как-то пыталась
познакомить ее с одним парнем, другом Мэттью, но безуспешно.
Пакстон развернулась и поехала обратно. По пути она
завернула к Вильсонам, но их не оказалось дома. Как они живут без Питера, зная,
что его нет, что он никогда не вернется? Как они мирятся с этим? Иногда Пакстон
просто хотелось умереть, заснуть и не просыпаться, лишь бы не оставаться одной.
На следующий день Вильсоны позвонили. Им передали, что
заезжала Пакстон. Пакстон, услышав голос матери Питера, поняла, что та уже
оправилась от потрясения. Ее уже волновала маленькая Марджи, о сыне она говорила
сдержанно, без эмоций.
А днем ей позвонила ее мать, она сожалела о Квинни и
интересовалась, как у Пакстон с защитой. Месяц назад она, Аллисон и Джордж
планировали приехать к ней на защиту. Пакстон все думала позвонить им, но не
решалась.
— Кое-что изменилось, — сухо сказала она.
— О чем ты? — В голосе матери прозвучало
беспокойство.
— Раньше сентября я вряд ли смогу защититься, я отстала
от курса. Я просто закончу дипломную работу, речь идет о получении степени.
Диплом мне вышлют потом. Мама, это не так уж важно.
Мне очень жаль… Вряд ли я закончу университет,
понимаешь? — Она говорила безучастно, диплом волновал ее сейчас меньше
всего.
— Вот как. Просто вышлют диплом? — переспросила
Беатрис. — Очень жаль.
— Да нет, все в порядке.
— А почему бы тебе не попытаться сдать экзамены в
июне? — В вопросе была некоторая доля упрека.
— У меня свои планы, мама. И сейчас уже много дел.
— Каких? — Расспросы можно было и не продолжать.
Беатрис догадывалась, что Питер и Пакстон все еще вместе и
что ее дочь страдает. Их отношения задевали ее за живое.
— Я пойду работать в школу. — Она пыталась как-то
отвлечь мать от неприятного разговора, хотя преподавать в школе Пакстон никогда
не стремилась. Окончить университет, найти работу, на Рождество съездить домой.
Мысли Пакстон были далеки от университетских проблем.
Питер, только он. А университет — дюжина контрольных и
зачетов — зачем? Она вспомнила последние пять-шесть месяцев учебы.
