Когда он вернулся, никто из них не пытался возобновить
прерванный разговор, и Пакстон не стала в тот вечер рассказывать о нем Биллу.
Так или иначе, для них обратного пути уже не было. Они сидели и болтали, Билл
держал ее за руку, они беседовали о том, о чем обычно говорят люди, когда все
становится для них новым в свете зарождающейся любви.
Они как раз доедали десерт, шоколадный мусс, когда в
ресторан вошла миловидная вьетнамка в аодай и поставила на стол огромный букет.
Пакстон наблюдала за ней, дивясь, как красивы здешние девушки, и тут Билл
повернулся и тоже заметил ее.
Он следил за вьетнамкой в течение секунды, отметил, как она
выходила из зала, и тут же, не раздумывая, сгреб Пакстон, стащил ее со стула и
потянул под стол. Он упал на нее, прижимая тяжестью своего тела к жесткому
полу, и в тот же миг раздался оглушительный взрыв. Все окна по фасаду ресторана
вылетели, казалось, тела падают со всех сторон вокруг них. На миг повисла тишина,
потом послышались отчаянные вопли, Пакстон увидела, как справа взметнулась
стена огня. Билл снова схватил ее и потащил по полу туда, где в темноте мерцал
луч света. Он вывел Пакстон на улицу, в безопасное место, и тут завыли сирены,
люди начали кричать наперебой. Из ресторана все еще доносились вопли и
болезненные стопы, и Билл хотел было оставить Пакстон на улице и поспешить
назад, на помощь, но девушка последовала за ним. Ее рука кровоточила, осколки
стекла порвали платье, но больше никакого ущерба взрыв ей не причинил, только
на ногах остались царапины и все тело побаливало от контузии. Тем не менее
Пакстон вернулась внутрь и помогла вынести какую-то женщину. Женщина кричала,
она ничего не видела, ее лицо и руки были залиты кровью, и Пакстон осталась возле
нее, успокаивая в ожидании «скорой помощи».
Она видела, как Билл и еще один человек вынесли двоих
мужчин, но оба оказались уже мертвыми. Наконец за работу принялись полицейские
и врачи. Им открылось ужасное зрелище, повсюду кровь и разбитое стекло. Пакстон
отчаянно трясло, когда они возвращались к машине Билла. Возле машины он
остановился, обнял ее. Оба они были в крови. Когда Билл поцеловал ее, Пакс
разрыдалась.
Как ужасно влюбиться в таком месте, как ужасно само это
место, эта война, сблизившая их!
— Что мы тут делаем? — спросил Билл дрожащим
голосом. Он был потрясен не столько тем, что увидел, сколько тем, что и она
могла бы погибнуть, если бы дело обернулось немного иначе, а Билл внезапно
осознал, что никак не может потерять эту девушку. — Почему мы не можем
вернуться в какое-нибудь обычное место, в Нью-Йорк, Техас, Мэриленд?
— Если б мы находились там, — она улыбалась сквозь
слезы, — ты бы и понятия не имел о моем существовании, жил бы себе
спокойно со своей женой. — Она даже рассмеялась и вытерла глаза, стараясь
забыть, что они только что видели и что пережили. — Вот почему.
Он тоже улыбнулся:
— Вы играете словами, мисс Эндрюз.
— Я говорю правду. В этом мой главный недостаток.
— И главное достоинство. Не знаю, смог бы я так
полюбить тебя, если бы не твоя искренность. Вьетнам так уж действует на людей:
лицемерие становится ненавистным, абсолютно нетерпимым. Мне нелегко приходится,
когда я приезжаю в Штаты в отпуск, — продолжал он, садясь в машину. —
Я уже не могу выслушивать ложь, всякие там объяснения, в которые никто не
верит, но все повторяют. В этом отношении лучше уж быть здесь. — Тут он
вновь припомнил, что произошло полчаса назад. — По крайней мере так мне
казалось раньше.
— Здесь часто такое случается, верно? — спросила
она, имея в виду бомбу, и Квинн кивнул в ответ. Тогда Пакстон печально
улыбнулась:
— Вот и выходит, что всякий раз, когда я куда-нибудь
отправляюсь с тобой, я возвращаюсь в таком виде, точно купалась в канаве.
— Это оттого, что ты совершила глупость и приехала
сюда. — И он поцеловал ее так, что она поняла: Билл счастлив, что оба они
остались в живых и с ними не случилось ничего плохого.
Он проводил ее в гостиницу, и, не промолвив ни слова, оба
они направились наверх. Билл заглянул в бар и прихватил бутылку виски, а когда
Пакстон отворила свою комнату, Билл поставил бутылку на стол и обернулся к ней.
В его погрустневших глазах она безошибочно различала любовь.
— Ты хочешь, чтобы я ушел, Пакс?
Он заказал себе номер в «Рексе», но ему хотелось остаться с
ней, пока есть еще время, если только сама Пакс согласится на это.
— Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.
Пакстон покачала головой, улыбнулась и медленно подошла к
нему. Она не знала, как следует поступить. Питер погиб всего четыре месяца
назад, она думала, что навеки сохранит верность ему, а теперь казалось, что
Питер принадлежит иному времени, иному миру, тому, куда Пакс никогда не
вернется. Здесь был только Билл Квинн.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — тихо призналась
она.
Он наклонился, обнял ее, и Пакстон приникла к нему со
страстью, рожденной утратами, страхом и скорбью, и Билл ласкал ее как сильный
мужчина, который каждый день рискует жизнью. Оба они едва не погибли в тот
вечер и могли погибнуть назавтра, но теперь, на единственный миг, они были живы
и полностью принадлежали друг другу.
Он опустился на кровать вместе с ней и нежно принялся
раздевать Пакс. Взрыв превратил ее платье в лохмотья, на его мундире остались
пятна крови, и оба они хотели только одного: отодвинуть подальше прошлое, боль,
одиночество, которое сблизило их. Он лег рядом с девушкой, ощущая прохладное
прикосновение ее кожи, и тихонько застонал.
— Пакс, Пакстон, ты так красива. — Он все гладил
ее и прижимал к себе и целовал и не мог насытиться, и тогда она тоже
приподнялась, притянула его к себе, и в тот миг, когда он вошел в нее, Пакстон
заплакала — уже не о прошлом и не о том, что оба они потеряли, но о том, что
оба они обрели.
Глава 16
Через три недели Пакстон уговорила Ральфа снова съездить в
Кучи. К тому времени съезд демократов в Чикаго перерос в разгул насилия и
безумия, Гарриман все еще вел в Париже переговоры о перемирии во Вьетнаме, и
все это показалось Пакстон дурной шуткой, когда она пришла в офис АП на встречу
с Ральфом и прочла на телетайпной ленте последние известия. Все уже казалось
бессмыслицей, кроме того, что происходило непосредственно в Сайгоне, кроме той
жизни, что объединила ее и Билла. Теперь важно было одно: чтобы он остался в
живых, чтобы ни с кем из них не стряслось беды. Каждый раз, когда Билл
появлялся у нее в гостинице и проводил с ней ночь, Пакстон воспринимала как
чудо, хотя Биллу удавалось вырываться довольно часто.
Большую часть пути к базе Кучи Ральф воздерживался от
комментариев, но перед самым прибытием он обернулся к Пакстон и впрямую задал
вопрос:
— У вас это серьезно, верно?
Она кивнула, не желая откровенничать в присутствии водителя
Ральф не произносил вслух имен, но сплетни быстро расползались из Сайгона по
всем военным лагерям. Кто с кем спит и почему — это ведь любимая тема для
разговоров. Слухи распространялись с такой же скоростью, как партизанские
действия и тропические болезни.
