С минуту Пакстон колебалась, стараясь понять, что он от нее
хочет, но затем решила, что статья может и подождать. Оба они были слишком
потрясены вчерашним, так что будет совсем неплохо, если они выпьют вместе по
чашечке кофе и помирятся.
Несмотря на его суровый вид, Пакстон чувствовала, что Тони,
в сущности, безобиден.
— Хорошо. Статьей я займусь попозже.
Они вместе вышли из гостиницы и направились к открытому кафе
на Тудо. Им достались места с краю, слишком близко от уличного хаоса и выхлопов
машин, но оба приняли это как должное.
— Ральф говорит, что стоит нам сойтись, как мы начинаем
друг на друга орать, — усмехнулась Пакстон, мелкими глотками отпивая
тхом-ксай.
Тони в ответ рассмеялся.
— А что, так оно и есть! — В его лице появилось
что-то робкое. — В этом я виноват, наверное.
— Очень может быть. — Она засмеялась, и ей сразу
же сделалось с ним легко и свободно.
— Ничего не поделаешь. Итальянский темперамент.
— Это точно, — продолжала она, смеясь. —
Ральф это объясняет тем, что мы оба чокнутые.
— Тоже может быть. — Он ухмыльнулся. Пакстон
заметила, что у него очень приятная улыбка, стоит ему немного
расслабиться. — Таким здесь становишься.
— Это диагноз или только предупреждение?
— И то, и другое.
Теперь ей стало с ним совсем легко, несмотря на все
страдания, через которые они прошли, несмотря на боль, которую он ей причинил.
— Вы женаты? — спросила она просто так, для
поддержания разговора. В его возрасте это было бы естественно. При ярком
солнечном свете она смогла точно угадать его возраст.
Тони был старше Пакстон ровно на семь лет. Ему сравнялось
тридцать.
— Нет, — он покачал головой. — Был женат. Но
развелся еще до Вьетнама. На самом деле… — Он помолчал, но затем решил быть
откровенным до конца. Пакстон внушала доверие. — Я потому сюда и
завербовался. Нам обоим было по восемнадцать, когда мы поженились. Полюбили
друг друга еще в старших классах школы. И почти сразу же у нас родилась дочь.
Год спустя. Нет, вы не думайте, мы женились не поэтому, — осторожно
пояснил он. — А она умерла от лейкемии. Мы были убиты. Как это могло
случиться! Ей исполнилось всего два годика, такая малышка — и умерла! Почему
Бог послал нам такое несчастье? Тем не менее вот так. — Тони опустил голову.
Это воспоминание все еще причиняло боль. Пакстон с сочувствием смотрела на
него. — А потом родился сынок. — Его лицо просияло. —
Замечательный мальчишка! Джои, Джо. Мы назвали его в честь моего отца. И
знаете, он похож на деда как две капли воды. — Сейчас этот ребенок за
тысячи миль, но отец говорит о нем с такой любовью. Пакстон была
тронута. — Парень что надо! Однако, — продолжал Тони, и его лицо
омрачилось, — когда Джою исполнилось два, Барбара, моя жена, потребовала
развода. Вот так. Мы семь лет были женаты, пять до этого встречались, потеряли
дочку, сыну два года, и вдруг все кончилось.
Так она захотела. — Он взглянул на Пакстон. — Я
чуть с ума не сошел. Не знал, кого убить — ее или себя.
— Но что случилось? Почему? Или ей просто надоело?
— Нет, — он с горечью посмотрел на Пакстон. —
Хотя, наверное, правильно ответить — да, я ей надоел. В общем, она влюбилась в
моего брата. Он старше меня на два года и всегда был в нашей семье любимчиком.
Талантливый Томми, чудеснейший Томми. Он так прекрасно учится, он способный. Но
это я просидел задницу в конторе у отца и спас-таки его бизнес. А Томми стал
бухгалтером, уехал в город и там поступил в юридический колледж. Теперь он
юрист. Как бы там ни было, она бросила меня и вышла замуж за него. А я решил
послать их всех к черту. И Джой был к нему привязан, он ведь не понимает, что
дядя стал ему новым папой, а мать — паршивая изменница.
Родители попросили меня не особенно лезть в бутылку, чтобы
не рушить семью. — Тони сделал характерный итальянский жест, выражавший
беспомощность. — И тогда я завербовался сюда.
С тех пор не был дома. Вот и все.
С минуту он следил за потоком машин, а Пакстон думала над
тем, что узнала. Она была ошеломлена его рассказом.
— И вы Джоя больше не видели?
Тони взглянул на нее и отрицательно покачал головой:
— Нет. А что мне ему сказать? Что я ненавижу его маму?
— А вы ненавидите ее? — прямо спросила Пакстон.
— Раньше ненавидел. А теперь даже не знаю. Бывало, по
ночам лежишь и думаешь. Она же меня с дерьмом смешала, так бы и убил ее. А
вместо этого вставал утром и шел убивать «чарли». По правде говоря… Я даже не
очень-то злюсь на нее теперь. Может быть, она права. Она счастлива, у них трое
детей. Томми ее любит, Джой его обожает, на карточках он выглядит нормально.
Так почему я должен считать, что они поступили не правильно? И еще, знаете,
между нами говоря, я иногда не могу вспомнить, как он выглядит.
— Удивительное это чувство — ненависть, — тихо
сказала Пакстон. — Люди так увлечены ею, что забывают, с чего все
началось. — Она видела, как это бывает — и во Вьетнаме, и в Америке, и в
других местах.
— Вы удивительная женщина, — сказал Тони. — Я
все думал о вас, когда вы уехали. Понимаете, Барбара никогда бы не сделала
того, что вы сделали для Билла. Вы приехали и забрали свои письма и вещи, чтобы
они не попали к жене. А эта бросила мне прямо в лицо, что спит с моим братом. А
вы специально вернулись, проделали весь путь до Кучи, только чтобы забрать свои
письма — иначе жена бы догадалась и ей бы это не принесло радости. А ведь вы
даже не были с ней знакомы!
— Я сделала это ради него.
Но и ради них. Ради его детей.
— Вы ведь его очень любили, правда? — спросил
Тони.
Пакетом кивнула.
— Да, очень.
Теперь была ее очередь спрашивать.
— А почему вы так ненавидели меня? Тогда, вначале?
Тони глубоко вздохнул. Объяснить было непросто — и не только
ей, но и самому себе.
— Не знаю даже… Может быть, я вас боялся. Боялся, что
вы будете его отвлекать и он перестанет быть осторожным. Такое случалось.
Парень думает о какой-нибудь смазливой мордашке, забывает, где он, и
преспокойно идет по минам или зазевается и ему оторвут голову. Хотя, по правде
говоря, Билл не из таких. Не знаю, может быть, меня другое тревожило… — И снова
стало очень заметно, что он итальянец. — Или я ревновал. Иногда без женщин
гораздо проще.
Это правда. Иногда и женщинам куда проще без мужчин.
Но, с другой стороны, подчас лучше и с ними.
— Он много думал о вас, — сказала Пакстон, как
будто передавала ему последний привет от Билла.
— А вас он очень любил, — тихо ответил
Тони. — Это было заметно, у него светлело лицо, когда он говорил о вас.
Как вы думаете, он в конце концов оставил бы жену?
