— Раньше вроде, как мне помнится, они нам ничего исподволь не внушали. Если нужно было — так прямо и говорили…
— Да кто ж это знает? Я теперь ни в чем не уверен. Может, вообще все наши «добровольные решения» — оттуда…
— Тогда туши свет и ложись спать. И разговор и жизнь теряют остатки смысла. Допиваем вино и пошли…
— Ладно, ладно, отметаем эту гипотезу как бесперспективную. Хорошо, пошли мы в астрал добровольно, но нас там уже ждали. Для меня мизансценку выстроили, Антона из запаса отозвали, и для Сашки в комп загрузили информацию, очень правдоподобную, но так отфильтрованную, чтобы подвигнуть нас туда, куда нам и самим залезть очень хочется.
Но это отдельный разговор, тем более что наша машина до сих пор еще весь объем кристалла не переварила, и что в итоге из моей затеи получится — неясно. Завтра узнаем.
Завтра действительно узнали. Теперь уже втроем с Сашкой просмотрели и прослушали все, что машина вычленила и смонтировала для нас и в видео, и в звуковом диапазоне. Этакий, попросту сказать, научно-популярный фильм пополам с тренажером-симулятором. В любом месте можно вклиниться в сюжет, ввести дополнительный параметр, задать вопрос или потребовать глубже и подробнее рассмотреть ту или иную конкретную ситуацию, оставив в стороне побочные линии.
Такие умные люди, как Левашов, могут почти то же самое проделывать, не выходя за пределы колонок цифр, формул и графиков, мы же, по простоте своей, нуждались в наглядности. Короче не машина, а Перельман
[23]
компьютерного века.
//Пометка на полях. Так вот оглянешься иногда вчуже, и оторопь берет. В школе нас учили работать на счетах и логарифмической линейке, а первый в жизни персональный компьютер я увидел на Западе в тридцатилетнем возрасте.//
О подробностях здесь распространяться не буду. Все материалы есть в архивах. Меня больше тянет на эмоциональное осмысление событий. И этих эмоций мы получили вполне достаточно, если не с перебором.
Проще говоря, перед нами развернулась впечатляющая картина текущего состояния нашего Гиперузла, со всеми его Мировыми линиями, базовыми, побочными, параллельными и химерическими. Приблизительно то, о чем на предыдущем общем собрании докладывал Шульгин, но детализированная до последней степени и снабженная комментариями.
То есть вроде бы действительно Антон нас не обманул и сам лично, или по поручению Игроков, передал нам практически все материалы, которые могли бы нам пригодиться. На наглядном примере из собственного опыта — как мы с Берестиным сунули Жукову и компании под нос полный комплект карт и сопроводительной информации о реальной дислокации германской армии вторжения, техническом состоянии и укомплектованности ее соединений до полков включительно.
— Точно, — сказал Дмитрий, — нас прямо-таки загоняют в «воронку выбора». Только что не кричат: «Ребята, вы же знаете прикуп, как можно пасовать?»
— Да оно и вправду выглядит так, что пасовать — глупо, — кивнул Шульгин. — Особливо, если в лоб было сказано, играйтесь, ничего не бойтесь, спрятаться в любом случае есть где и расплачиваться не придется.
Здесь Сашка нашел очень точный оттенок, не «играйте», а «играйтесь». Чувствуется?
А я подумал, что тут все-таки нечто иное. Складывалось впечатление, что нам просто отдают собственную разработку, режиссерский сценарий с расписанными мизансценами. Старый мэтр, уходящий на покой, вручает ученику свой последний труд. Вот я так, мол, все себе это представлял. А ты уж как знаешь, можешь воспроизвести в меру собственного видения и таланта, можешь перекроить, как заблагорассудится, а нет — спрячь в папочку для будущих мемуаров. «Мои встречи с Мейерхольдом».
Но играть по этой разработке было можно. Хоть сейчас. Единственно, роли по наличным актерам не распределены. Но это уж мы действительно сами сообразим.
— И что, господа? Беремся?
Воронцов и Шульгин синхронно улыбнулись, но опять же — по-разному. Сашка — привычно дернув щекой, что у него обычно обозначало: «Так-то так, но в то же время…», а Дмитрий — абсолютно безмятежно, словно получив давно ожидаемое приглашение на вечеринку в достойной компании.
— Следовательно, принимается. Полевой штаб на месте. К «триумвирату», или, как любили говорить мы с товарищем Сталиным, к «рабочей тройке», подключается в силу технической необходимости и с теми же правами товарищ Воронцов. Сильвии поручаем перевод тетрадки, Левашов пусть займется оценкой технических достоинств конструкции. Роли прочих мне пока неясны. Есть предложения?
— Предложение одно, — взял слово Сашка, — по понятной причине реальное положение вещей и вообще наши «программы минимум и максимум» до всего личного состава не доводить. Более того, считаю необходимым разработать и провести своеобразную операцию прикрытия. Кому-то это может показаться неэтичным, но при подготовке и проведении «Гамбита» мы ведь даже самим непосредственным участникам и заинтересованным лицам до последней секунды буквально ничего, кроме их личных заданий, не сообщали… Да и ты, капитан, убегая с Валгаллы, нам с Андреем истинных причин не сказал. Так?
— Не вижу оснований спорить. Всяк солдат знай свой маневр, а про остальное когда поручик, когда полковник знает…
Я видел, как перспектива нового и увлекательного дела меняет людей. Накануне я откровенничал перед Дмитрием, чтобы он укрепил меня «в минуту душевной невзгоды», а сейчас уже он, преодолев почти приросший к нему стереотип поведения, прямо-таки загорелся энтузиазмом. А что, так оно и есть. Был бы он другим, черта с два отправился бы с Антоновой подначки в дебри времени. Первый из нас, между прочим, если не считать Берестина. Но там — другой случай.
— Значит, камрады, сделаем так, — заявил Сашка, — раз я взял на себя непосильный груз куратора разведки и контрразведки, я придумаю, кому из наших когда, что и как говорить. Кому приоткрыть часть истины и какую именно — тоже решу. Если кого-то до поры придется вводить в заблуждение, заставлять играть «втемную», или просто оставить за кадром — не осуждайте. Ставки-то у нас…
Я, признаться, не до конца был с ним согласен. Кое-что из предложенных им мер считал некоторым перебором. Но потом признал Сашкину правоту. При прямом общении с компьютером Замка он узнал больше, чем знал я. И поглубже обдумал тот самый вариант «третьего игрока».
То есть, по согласованной с нами же тактике, он с первых минут начал и нас с Дмитрием оберегать от излишних знаний, которые, как сказано, приумножают скорби.
И мотивировка его была вполне убедительной. Если «третьего» не существует, мы ничего не теряем. Отсутствие в каждый данный момент полной информации о планах и действиях коллег никого ни в чем не ущемляет, напротив, позволяет работать раскованнее, без оглядки на чужие поступки и предрассудки. Но если он все-таки есть, захватив в плен или внедрившись в сознание любого из нас, на «оперативный простор» выйти ему все-таки не удастся. Уцелевшие же получат шанс и время принять контрмеры.
