Самому же неожиданно ярко представилась картинка, будто спроецированная ему в сознание со стороны.
Кают-компания яхты «Призрак». Длинный, накрытый для обеда или ужина стол. Кресла, диваны, стойка бара у левого борта. Опаловый океан за настежь распахнутыми дверями кормового балкона.
Какой там век снаружи — кто его знает…
А внутри — веселящееся общество в полном составе. Разодетые дамы, мужчины в белой тропической судовой форме. И Дайяна там же. Похожа и непохожа. Моложе, стройнее, естественнее, проще…
Новиков потряс головой. Ишь, как старается, лично для него картинку сконструировала. И тут же сообразил, что нет. Это — от Шульгина ментальный посыл.
«Соглашайся, мол, старик! Серьезных дел в ближайшее время не предвидится, хоть так повеселимся. А я с двадцать первого (шестьдесятчетвертого настоящего, со школьных лет то есть) собираюсь, собираюсь на «Призраке» со вкусом поплавать, да все никак…»
Андрей сделал вид, что сигнал не принял. Неужто и Сашка поплыл? Не вовремя.
— Но мы ведь, госпожа Дайяна, не рассмотрели и другие варианты? — безмятежно начал он с видом человека, который с нетерпением ждет именно обеда и всего к нему полагающегося, а говорит пока так, чтобы время занять. — Вам с нами наверняка будет очень скучно. Разве вы умеете ощущать себя на вторых, а то и на третьих ролях? А в нашей компании случится именно так и не иначе. В обозримом будущем… — сказано было не директивно, а с некоторым как бы сожалением умудренного жизнью человека. — Да и поле для созидательной деятельности теперь, когда все кончилось, вряд ли найдется. Жаль, что Ильф с Петровым не успели описать, получилось ли у Остапа переквалифицироваться в управдомы. А это наверняка была бы очень грустная история… Может быть, вам лучше возвратиться в тридцать восьмой? Попробуете еще раз, последние аггрианцы…
Эту словесную конструкцию Андрей произнес с каким-то издевательским удовольствием.
Дайяна ответила немедленно, вновь встав с сиденья, неуловимым, но тщательно отработанным движением приоткрыв, исключительно для мужчин, разрез своего сари. Взглянула победительно и свысока.
— О чем вы, Андрей? Зачем нам туда? Ничего интересного я для себя в предвоенных годах не вижу. Особенно, если знаешь, что и как произойдет дальше. Это скучно, согласитесь. Проживать жизнь, про которую всем известно? В книгах написано, да и вообще — она ведь прошла? Не хочу.
— Вариант второй, — отозвался Левашов, которого волна внушения ожидаемым образом не коснулась. Олег непременно обиделся бы, упомяни кто о его «эмоциональной тупости». Но в данном случае именно это свойство — слабая восприимчивость к постороннему воздействию сыграла нужную роль. — Оставайтесь в «ноль пятой реальности». Все ваши особняки, денежные средства, связи с сильными «мира того» при вас так и будут. Живите и радуйтесь. Только гомеостаты мы у вас отнимем, естественно. Раз в неделю сможете заходить в «комендатуру», условно говоря, получать очередную порцию здоровья при безупречном поведении…
Новиков безмолвно восхитился к месту сказанным словам. Инженер, а как удачно вставил. Чтобы вывести противника из душевного равновесия — самое то.
Краем глаза посмотрел на Шульгина. Остальные его сейчас не интересовали. Сашка в порядке ли? Или уже попался?
Пока ничего тревожащего в поведении друга не просматривалось. Хорошо.
Лихарев, вообразив, что и ему позволено говорить на равных, принял вольную позу. Сказал с некоторой развязностью, покусывая, тем не менее, от нервности нижнюю губу:
— Андрей Дмитриевич, вы напрасно так себя ведете. Лучше бы и вправду по-хорошему договориться…
— Так, а я о чем? — выразил полное согласие Новиков, чувствуя при этом, что не только язык, но и мысли начинают вязнуть, словно в густом киселе. Не одна Дайяна, наверное, но и вся система Базы накрывала их тяжелым пологом собственной ауры. А чего другого вы хотели, господа? Что будете блистать в мирах белыми кителями, золотыми погонами и чистой совестью? Не получится. За все нужно платить. И сейчас — заплатите! Только не кисель на вас пролился, а гигантский паук начал запутывать своей липкой паутиной. Не зря Андрей всю жизнь испытывал омерзение при виде восьминогих…
Он повернул голову в сторону Ирины. Уж она-то не должна поддаться! Всего-то три минуты продержаться, а там…
— Госпожа, мы согласны. На самом деле, если вы присоединитесь к нам, чего еще желать? Я признаю, ошибки были. Но я не все понимала, не до конца… — Ирина попыталась встать, упала на одно колено, левой рукой схватила себя за горло, а правой потянулась к Дайяне, словно за помощью.
Ну да, теперь и самому самая пора поднять ручки.
А Сашка?
Смотрит с нездоровым любопытством. Это плохо.
Олег?
Недоумевает, не снимая пальца со спускового крючка, но пока якобы нейтрален. Это хорошо.
А Сильвия? Вот кому немедленно вмешаться! На той или другой стороне.
Но вопреки всему происходящему, леди Си, с болтающимся на шее автоматом, отвернулась и сделала несколько шагов в сторону. От арены происходящего.
«Не думать о белой обезьяне! Ни за что не думать о белой обезьяне! — повторял в уме Новиков. — А почему бы именно о ней и не подумать, только о ней?!»
— Так что, господин Новиков, пойдем на природу, там шашлычки пожарим? — спросил Валентин, вставая с чувством собственного достоинства. — А что ваши слуги принесут, добавим к нашему…
— Да уж придется… — Андрей отбросил автомат, как совершенно ненужный, даже неприятный ему предмет. Никогда он так не поступал с оружием. А сейчас пришлось. «Не думай о белой обезьяне!»
Левашов посмотрел на Новикова с легким сомнением, но повторил его жест. И Сашка тоже.
Теперь они были безоружны, заодно и веселы, только что слюни не начали пускать. В предвкушении обещанных Лихаревым шашлыков.
Дайяна выглядела победительно. Как статуя Афины Паллады с копьем и щитом. Выиграла! Без стрельбы, без драки. Совсем не то, что было раньше, когда Андрей возил ее лицом по грязи и скручивал руки морским шестипрядным линем.
«Не думать о белой обезьяне!»
В зал наконец вошли Иван Иванович и второй из роботов, который раньше именовался Джо. В руках они несли дорожные погребцы с бутылками вина и виски, консервированными и охлажденными деликатесами.
— Так пойдемте, Валентин Валентинович? — не скрывая подобострастия, осведомился Новиков, только что не кланяясь в пояс. — Покушаем и вас послушаем…
Что-то в голосе Андрея насторожило Лихарева, в то время как Дайяна, почти не обращая внимания на происходящее, манила к себе ладонью Сильвию. Единственную, кто не поддался психическому удару.
«Только бы не…» — успел подумать Новиков.
Первый робот, отшвырнув свою ношу, ударил локтем Лихарева между лопаток, подсек ногой под колени и мгновенно защелкнул на его заломленных руках стальные браслеты. Второй совершил то же самое с Дайяной. Только бил ребром ладони по сонной артерии. Для обычного человека — насмерть. Аггрианке, если не снять с нее гомеостата, на пять минут глубокой комы.
