— За успех и доверие! — Сашка и Овчаров с облегчением пригубили бокалы, проследив, чтобы и министр выпил свою дозу.
— Завтра утром руководство продолжением Теруэльской операции полностью переходит к нашим военным специалистам. Испанские товарищи вплоть до командиров корпусов сохраняют всю полноту власти в вопросах внутренней субординации, но по вопросам оперативно-тактического применения войск должны безоговорочно исполнять «рекомендации и указания» компаньеро Роко. Ваша задача — в категорической форме их подтверждать «вниз». И любыми средствами препятствовать противодействию «сверху». Этого на первом этапе будет достаточно. Если возникнут проблемы, скажете мне. Я их устраню. Когда армия наконец одержит несколько убедительных побед, ваш авторитет настолько укрепится, что никто не осмелится вам возражать…
— Вы действительно уверены, что победы будут? — Настроение Прието начало меняться уже не только под влиянием денег. Кто же не хочет примерить тогу триумфатора и спасителя отечества? Это куда достойнее, чем остаться в истории беспринципным политиканом, кое-как балансировавшим между могущественными противниками с неизвестным пока результатом.
— Непременно, дон Индалесио, непременно. Я бы, например, на вашем месте прямо сейчас подписал вот эти приказы, задним числом, разумеется, и отъехал из Барселоны на какую-нибудь уединенную виллу под предлогом инспекции войск или работы с документами, чтобы никто вас не нашел, а вы сохранили бы душевное спокойствие.
А хотите, отправьтесь с нашими моряками навстречу конвою? Великолепные снимки во всех мировых газетах: «Военный министр, рискуя жизнью, поднимается на палубу парохода, везущего гуманитарную помощь русского народа братьям-испанцам!»
— Наверное, это будет наилучший вариант. Люблю море, и риск — тоже. Вы не смотрите на мои телеса, палубы и трапы меня выдержат. Нет, дон Алехандро, вы в самом деле пробудили во мне лучшую часть моей очерствевшей души…
Прието показался Шульгину почти искренним. А почему бы и нет? В любом человеке присутствует изрядная доля возвышенных чувств, только не всегда им удается проявиться. Сейчас игра на тонких струнах души, подкрепленная приличной суммой иностранной валюты, принесла ожидаемый результат.
Одновременно уже осуществлялась раскрученная Шульгиным (в полной уверенности, что получится с военным министром договориться) программа «параллельной войны». Он не сомневался, что руководимые новыми советскими командирами республиканские корпуса и дивизии сумеют неожиданными фланговыми ударами, спланированными в соответствии с теорией «Глубокой операции» комбрига Триандафиллова, выйти в пустые, незащищенные тылы франкистов так далеко от фронта, что те никаких серьезных контрмер принять просто не успеют. Появление в глубоком тылу значительных масс неприятельских войск почти всегда влечет панику, потерю управления, разрыв коммуникаций и систем связи. История знает мало примеров, чтобы окруженные войска первых эшелонов сохраняли порядок и боеспособность, достаточные для прорыва к своим в хоть сколько-нибудь приличном состоянии. По крайней мере, в ходе Отечественной войны такое не получалось в крупных масштабах ни у нас, ни у немцев.
Из исторических источников, которые здесь только на будущей неделе станут «разведданными», Шульгин знал, что уже в начале января в ходе Теруэльской операции, показавшей, что республиканцы воевать умеют, в штабе мятежников, в высоких европейских кабинетах началось нечто вроде паники.
Германский посол при Франко фон Шторер доносил в Берлин, что «красные» сумели значительно повысить боеспособность и захватили инициативу с далеко идущими последствиями.
Министр иностранных дел Италии граф Чиано доложил дуче, что из Испании приходят «плохие новости».
Командующий итальянскими войсками генерал Берти срочно вылетел в Рим с предложением полностью вывести оттуда экспедиционный корпус, так как «звезда генерала Франко уже закатилась».
Правительство «Народного фронта» Франции на всякий случай объявило об открытии границы на Пиренеях и пропуске через нее давно закупленных и оплаченных Республикой военных грузов. Это в корне меняло ситуацию. Если дорога Тулуза — Барселона заработает всерьез, эшелоны из СССР пойдут потоком, делая бессмысленной германо-итальянскую морскую блокаду.
И это всего лишь после того, как республиканцы разбили четыре дивизии неприятеля и взяли первый за всю войну хорошо укрепленный город. Как генерал Юденич в пятнадцатом году, свирепой зимой, — даже теоретически неприступный Эрзерум.
Сейчас по любой логике, пусть обычного самосохранения, испанцам следовало наступать и наступать, вводя в бой все, что возможно. Со всех фронтов стягивать ударные части, особенно танки, выгребать железной метлой тыловиков, резервистов, анархистов и поумовцев. Главное же — бросить в «последний и решительный» Интербригады, которые как раз сейчас было решено отвести в тыл. Чтобы не раздражать «Комитет по невмешательству», ну и по некоторым другим причинам внутреннего характера.
Любому толковому полководцу прежних времен было известно, не так мозгами, как нутром, что если чаша весов колеблется, то нужно рискнуть всем. Проиграв решительное сражение, арьергардными боями не спасешься. Оттого Суворов семитысячным войском атаковал стотысячное турецкое и победил. То же делали и Слащев, и Каппель, и Манштейн. Моше Даян бросил на стол все свои карты в «шестидневную». А как только теоретики после вьетнамской войны начали задумываться о «сбережении сил», об «активных вылазках» в условиях тотальной обороны, так и кончилось настоящее военное искусство.
Кроме того, в этом мире еще не наступила эпоха «спецназов». Генералы жили воспоминаниями о Мировой войне, планах Шлиффена и обоих Мольтке, старшего и младшего, миллионных армиях, под гром тысяч пушек штурмующих форты, укрепрайоны, прикрытые бесконечными рядами проволочных заграждений позиции.
Расчеты сил и средств сводились к примитивным формулам: наступающий должен иметь трехкратный перевес перед обороняющимся, любое наступление с решительными целями должно сопровождаться многочасовой артподготовкой, танки предназначены для непосредственной поддержки пехоты на поле боя и т. д.
О том, что рота хорошо подготовленных бойцов способна выполнить задачу, непосильную стрелковому корпусу со средствами усиления, догадывались очень немногие.
Даже создав свой «особый» 14-й корпус, республиканцы вместе с советскими товарищами не дошли до простейшей мысли, что не диверсиями в прифронтовой полосе надо заниматься, не поезда и автомобильные мостики взрывать, а учинять операции стратегического масштаба в глубоких тылах неприятеля. Не вершки сорняков сбивать, а выжигать корни!
Из резиденции Прието Шульгин на юрком и малоприметном «фордике», подозрительно похожем на отечественную «эмку», поехал по условно затемненному (уличные фонари погашены, но светятся окна и витрины многочисленных ресторанчиков и кафе) бульвару Лас-Рамблас. Красивейшая магистраль Барселоны, классическая архитектура, четыре ряда громадных платанов на всей ее протяженности. Летом здесь, наверное, полный восторг! Музыка, шелест листвы, ароматы, фланирующая толпа, столики под парусиновыми зонтами вдоль тротуаров.
