— Да по-хорошему и сейчас не особенно, — согласился Антон. — Вплотную взяться, при своих и останется. Только браться надо немедленно. Мне нужен выход на РСХА, хорошо бы на Гейдриха. У ваших друзей никаких связей в ту сторону не просматривается?
— Разве через леди Астор, — начала перебирать варианты леди Спенсер. — Она ярая германофилка, но признает только старую аристократию. Гитлеровские выдвиженцы для нее — парвеню.
— Для нее — возможно, но она же не одна. Может, в разведке кто найдется, среди дипломатов… Чемберлен же как-то с немцами контакты поддерживал, или в вакууме жил, исключительно за идею боролся? Не верю.
— Простите, Антон, — вдруг спросила Сильвия, — а сами вы в это самое время чем занимались? У вас что, своей отлаженной структуры не было? Как же так? Новая мировая война, как вы говорили, грандиозное потрясение, а шеф-атташе, отвечающий за планету целиком, ничего не предотвратил, порядка не навел и даже влиятельной агентуры среди вождей враждующих племен не завербовал?
— Прежде всего, заметьте, я — это не вы. Дело прошлое, понятия военных и прочих тайн для нас с вами больше не существует. Могу сказать. В тот период моей деятельности, как и до конца ее, главной задачей было контролировать ваше поведение, время от времени пресекая неуместные, с точки зрения моего руководства, поступки. Чисто человеческие проблемы меня касались постольку-поскольку. Я был, как говорят в России в определенных кругах, смотрящим, а не вице-королем Индии.
Иногда я выполнял прямые указания, например, помог Рузвельту вступить в войну на стороне «новой Антанты». Получив приказ, сумел бы, надеюсь, нейтрализовать Гитлера. Не приказали. Но оставим, сейчас это не имеет никакого значения. Курс истории новейшего времени читать не собираюсь, тут и в учебный год не уложимся. Давайте ограничимся тем, с чего начали, — поищите подходы к гитлеровской службе безопасности. Сам я готов изобразить кого угодно, например, личного, конфиденциального посланника короля Георга. Или — наоборот, профашистски настроенного члена «Хантер-клуба». Как потребуется.
Кроме того, мне нужен дипломатический паспорт на имя все того же Говарда Грина, чтобы не затрудняться придумыванием новых псевдонимов, и командировка в Москву под совершенно невинным предлогом дня на два-три. Дипкурьером, например. Конечно, еще ваше приказание Лихареву внимательно меня выслушать.
— Боже, к чему такие сложности? Если моя аппаратура по-прежнему действует, можем устроить сеанс связи прямо сейчас. Скажете ему все, что хотите… С моей подтверждающей санкцией.
— Как раз этого и не нужно. Обойдемся тем, что я сказал. Никаких интриг за вашей спиной я не плету, можете не опасаться. Партнеры — значит, партнеры. Союзники, друзья, как угодно. Связанные одной цепью, сидящие в одной лодке… Дело в том, что мне нужно побывать в Москве в своем физическом облике, встретиться с одним человеком, по лично меня касающемуся вопросу. Ну и с Лихаревым побеседовать отнюдь не в нынешнем качестве. Ему еще рано знать суровую правду. Так как?
— Вы все сказали. Выбора ведь нет ни у меня, ни у вас. Обманывать глупо, спорить по мелочам тем более. Документы будут готовы в ближайшее время. Билет на самолет тоже. А сейчас не поехать ли нам в мой клуб? Партия в бридж, несколько новых знакомств, хороший обед. Согласны?
— Какие вопросы, дорогая? Жизнь продолжается…
Глава тринадцатая
На следующий день, ближе к вечеру, Великобританию облетела трагическая весть, сначала по радио, а потом через экстренные выпуски газет. Премьер-министр, сэр Невилль Чемберлен, был убит на пороге своей резиденции тремя пистолетными выстрелами в упор. В старой доброй Англии такого не случалось очень и очень давно.
Убийца был схвачен на месте секретарем и шофером премьера, сопротивления не оказал, более того, с усмешкой отдал свой вполне исправный и готовый к дальнейшей стрельбе «браунинг». Но по дороге в ближайший полицейский участок (отчего не повезли террориста сразу в контрразведку и не надели хотя бы наручники, никто впоследствии объяснить не мог) он спокойно принял яд и скончался почти мгновенно.
Через несколько часов было установлено, что убийца принадлежал к крайне правому крылу ирландских сепаратистов, со времен, предшествовавших Мировой войне, финансируемых и поддерживаемых Германией. Неназванные представители «Интеллидженс сервис» и широко известные политические журналисты дружно выразили свое недоумение. Сэр Невилль был как раз ярым германофилом, от всей души поддерживал политику «невмешательства», позволяющую Германии и Италии делать в Испании все, что им заблагорассудится.
В яростных спорах с Черчиллем и прочими здравомыслящими политиками он неоднократно прямо заявлял, что видит свое особое предназначение в том, чтобы достигнуть дружеского соглашения с Гитлером и Муссолини. Любой ценой, в том числе признания права Италии на захват Абиссинии, возвращения Германии ее бывших колоний и согласия на полную «свободу рук» Гитлера восточнее Польши.
Всего две недели назад он в крайне резкой форме отклонил секретное личное послание президента Рузвельта, предлагавшего рассмотреть возможность создания системы поддержания мира и спокойствия в Европе с участием всех «демократических» государств. Включая и Россию, невзирая на ее нынешнее правительство, а исходя исключительно из геополитики.
Сэр Невилль, пренебрегая давними традициями, не постеснялся ответить президенту, единственно близкому по духу, а главное — неуязвимому союзнику, что даже начало подобных консультаций вызовет сильнейшее раздражение Германии, Италии и Японии. Англия на это пойти не может.
Зачем же прогерманским сепаратистам было убивать столь полезного человека? Никогда больше в гордой Британии не нашлось бы политика, столь тяготеющего к национальному суициду. А впереди у него еще был Мюнхен, где он бесплатно отдал немцам Чехословакию с ее мощной армией, Судетским укрепрайоном и военными заводами. И «странная война», когда Англия, и под ее давлением, Франция, не поддержала воюющую Польшу, а чуть позже и сама практически едва не капитулировала, испытав ужас и позор Дюнкерка.
Вот такой человек глупо и жалко умер на грязной брусчатке Даунинг-стрит, хрипя и отплевываясь кровью. Знаменитый котелок, которым он помахивал, возвещая Англии мир на целое поколение, откатился в лужу, белый пластрон намокал буро-красным.
Кто их поймет, этих экстремистов! Гаврила Принцип в четырнадцатом году застрелил в Сараеве эрцгерцога Фердинанда, единственного из Габсбургов, кто не хотел войны и мог ее предотвратить. Что в итоге получили сербы и прочие боснийцы?
Со смертью Чемберлена возможность новой Мировой войны, похоже, значительно отдалилась. Следовательно, убийца, кем бы он ни был, сыграл «прогрессивную роль в истории», дал лишний шанс скатывающемуся в самую глубокую из всех возможных пропастей миру.
Неглупых аналитиков в то смутное время хватало. По обе стороны баррикад. Прямолинейно, но последовательно мыслящие уже на следующий день заявили, что смерть премьера выгодна только СССР и США. Пусть и по разным причинам. Увлеченные внутренними проблемами заявили, что теперь к власти неизбежно придет «партия войны». Под ней понимали Черчилля, Идена и часть королевского окружения. То есть тех людей, которые со времен четырнадцатого года были уверены, что с Германией, мечтающей о возрождении «флота Открытого моря» и вновь начавшей постройку линкоров, никаких общих дел иметь нельзя.
