Супруга шефа просидела в приемной уже почти два часа, а
мистер Либман строго-настрого велел никого к нему не пускать.
– Раз не ходил обедать, Ребекка, значит, рано или поздно
проголодается и выйдет. Пока он будет есть, я с ним перемолвлюсь парой слов.
– Неужели нельзя подождать до вечера?
– Если можно было бы подождать, я бы сюда не пришла.
Рут вежливо, но твердо улыбнулась девушке, которая была
вдвое ее моложе и почти вдвое меньше.
Рут Либман была дамой крупной – высокой, широкоплечей, но
отнюдь не похожей на мужчину. Выручали добрые глаза и теплая улыбка. Однако
рядом со своим мужем Рут казалась почти миниатюрной. Рост Сэмюэла Джулиуса
Либмана почти равнялся двум метрам. Широченные плечи, кустистые брови, львиная
грива огненно-рыжего цвета, из-за которой домашние вечно над ним подтрунивали.
С годами яркость шевелюры несколько поблекла, и пробивающаяся седина придала
волосам оттенок бронзы. Старший сын, Саймон, тоже был рыжим, а остальные дети
родились темноволосыми, в мать.
Сэмюэл Либман был человеком умным, великодушным и добрым. В
мире финансового капитала он считался персоной весьма влиятельной. Банковская
фирма «Лангендорф и Либман» пережила даже кризис двадцать девятого года.
Инвестиционная компания при банке просуществовала больше двадцати лет и пользовалась
у клиентов безграничным доверием. Настанет день, и Пол возглавит семейное
предприятие – вот о чем мечтал Сэм в последнее время. Конечно, раньше он
надеялся, что дело унаследуют оба сына… Но ничего не поделаешь, придется Полу
принимать ношу одному. Лишь бы оправился после ранения.
Наконец в три часа двери святилища распахнулись, и оттуда
вышел гигант с львиной гривой в темном полосатом костюме, шляпе-котелке и с
портфелем в руке. Брови Сэма озабоченно хмурились.
– Ребекка, я на совещание.
Тут он с немалым удивлением увидел, что в прихожей сидит
жена, и сердце банкира сжалось от страха.
Неужели новое несчастье?
Но она лукаво улыбнулась, и его тревога растаяла. Он тоже
улыбнулся в ответ, подошел к жене и нежно поцеловал ее. Секретарша встала и
деликатно удалилась.
– Рут, респектабельные члены общества, к тому же в
преклонном возрасте, не должны вести себя подобным образом. Во всяком случае, в
три часа дня.
Она поцеловала его и обняла за шею.
– Мы можем сделать вид, что сейчас более поздний час.
– Тогда я пропущу совещание, на которое и без того
опаздываю, – рассмеялся Сэм. – Ну ладно, миссис Либман, что вам от
меня нужно? – Он уселся и зажег сигару. – Даю вам ровно десять минут,
поэтому не теряйте времени даром. Как, хватит вам десяти минут?
Он покосился на огонек сигары, и Рут улыбнулась. Супруги
вечно пытались переупрямить друг друга. Обычно Рут придерживалась одной точки
зрения, а Сэм – другой. Дискуссии затягивались на долгие недели.
– Давай решим этот вопрос быстро, ладно? – ухмыльнулся
Сэм.
За двадцать девять лет супружеской жизни он уяснил, что
любое разногласие с женой лучше заканчивать компромиссом.
– Хорошо, Сэм. Но это будет зависеть от тебя.
– Господи, Рут, давай не будем начинать все заново. В
прошлый раз, когда ты сказала, что «все будет зависеть от меня», я чуть с ума
не сошел. Помнишь, как ты доставала меня с автомобилем Пола, перед тем как его
забрали в армию? «Зависеть от меня» – ха-ха! Ты пообещала ему машину еще до
того, как сообщила об этом мне. – Сэм хмыкнул. – Ну, давай выкладывай,
что там у тебя?
Рут посерьезнела и решила сразу взять быка за рога.
– Я хочу, чтобы мы взяли на себя заботу об одной девочке.
Она приехала в Америку несколько дней назад, девочка сейчас находится в
больнице Бет-Дэвид. Семья, куда ее первоначально должны были отправить, от нее
отказалась. – Глаза Рут вспыхнули гневом. – Они хотят француженку.
Должно быть, французскую горничную из голливудского фильма или французскую
шлюху.
– Рут! – неодобрительно покачал головой Сэм, не
привыкший слышать грубые слова из уст жены. – А кто она?
– Она из Германии.
Сэм задумчиво покивал головой:
– А почему она в больнице? Что-нибудь серьезное?
– В общем, нет, – вздохнула Рут и прошлась по
комнате. – Я не знаю. Мне кажется, она надломлена. Врачи не могут
обнаружить никакого заболевания, во всяком случае, ничего заразного. – Она
заколебалась. – Понимаешь, Сэм… Она совершенно отчаялась. Ей двадцать лет,
она потеряла всю свою семью. Просто сердце разрывается.
Рут смотрела на мужа с мольбой.
– У каждого из них свое горе, – мягко возразил он. В
последнее время поступало все больше и больше фактов, свидетельствовавших о
преступлениях, которые совершались в нацистских концлагерях. – Невозможно
всех беженцев поселить у нас дома.
Однако мысленно он отметил, что за все время работы в
Женском обществе взаимопомощи Рут впервые захотела взять кого-то к себе домой.
– Сэм, прошу тебя…
– А как же Джулия и Дебби?
– А что такое?
– Ну, все-таки совершенно чужой человек в доме…
– Интересно, как бы себя чувствовали Джулия и Дебби, если бы
потеряли свою семью? Вряд ли мы их с тобой хорошо воспитали, если они не
способны сочувствовать чужому горю. Только что закончилась война. Девочки
должны это понять. Мы не можем оставаться в стороне.
– Мы и так не остались в стороне…
Сэм Либман подумал о погибшем сыне.
– Ты слишком многого от нас хочешь, Рут. Как к этому
отнесется Пол, когда вернется домой? Ему тоже вряд ли понравится, что рядом
чужой человек. Ведь у мальчика покалечена нога… – Сэм запнулся, но Рут поняла,
о чем он сейчас думает. – У Пола, как тебе известно, и без того будет
достаточно потрясений. Мне кажется, присутствие незнакомой девушки не пойдет
ему на пользу.
Рут улыбнулась своему мужу:
– Может быть, это как раз окажется кстати. Я, например,
вполне это допускаю.
Супруги Либман знали, что дома Пола ждет весьма неприятное
известие.
– Но дело, собственно, не в этом, – продолжила
Рут. – Главное – сама девушка. Места у нас для нее хватит. Если бы ты
разрешил перевезти ее к нам, хотя бы на время…
– Надолго ли?
– Не знаю, Сэм. Думаю, на полгода или на год. У нее нет ни
семьи, ни имущества, вообще ничего. Но она достаточно образованна и прилично
говорит по-английски. Со временем, когда состояние шока минует, можно будет
подыскать ей работу, и тогда она сможет жить самостоятельно.
– А если не сможет, тогда что? Она навечно поселится у нас в
доме?
– Конечно, нет. Думаю, с ней можно будет об этом поговорить.
Мы с самого начала предложим ей пожить у нас шесть месяцев, а затем продлим
этот срок еще на шесть месяцев, если понадобится. Но девушка будет знать, что
год – это крайний срок.
