Оказаться в подобной ситуации Президент боялся больше всего и невольно уподобился врачу, уповающему исключительно на терапию и категорически не приемлющему хирургических методов, забывшему, а может быть, просто не знавшему афоризма К. Пруткова: «Ничего не доводи до крайности. Человек, желающий трапезовать слишком поздно, рискует трапезовать рано поутру».
Сегодня он увидел и понял, что его оппоненты сильнее его. Не только тем, что располагают чудесными техническими устройствами, но и наличием у себя в тылу такого государства, как Императорская Россия, во главе с волевым и не склонным к компромиссам и интеллигентским рефлексиям лидером.
Собираясь на эту встречу, Президент готовился именно к дискуссии с несколькими авантюрно настроенными людьми, пусть и владеющими методикой межпространственных перемещений. С ними он, пусть приблизительно, знал, как договориться и на каких условиях.
Но теперь-то всё совершенно иначе. И он – в положении князя, собравшегося сразиться с дружиной соседа в полтысячи копий и сабель, но, выехав на поле, увидевшего перед собой теряющиеся за горизонтом тумены хана Батыя.
Президенту хватило проведённого в другой Москве часа и личного знакомства с Олегом Первым, чтобы понять безнадёжность своего положения. А существует, оказывается, ещё и третья Россия, белогвардейская, врангелевская, располагающая мощной Добровольческой армией, готовой и способной направить «интернациональную помощь» в любую точку «иных миров». Настолько боеспособной, что, по словам Императора и его придворных, двумя дивизиями сумела подавить вооружённое вторжение из этой реальности, оснащённое, очевидно, самой совершенной боевой техникой двадцатого и даже двадцать первого века, против которой оказалась бессильной императорская гвардия.
Подробности того «инцидента» следует тщательно изучить, но в любом случае… Если Олегу и «комитетчикам» придёт в голову начать действовать своими методами, противопоставить им будет нечего. Президент достаточно знал свой народ, чтобы понять – на демагогию «защитников реальности» и «борцов с коррупцией» он легко поддастся, даже с восторгом, особенно если узнает – есть совсем рядом, только руку протяни, «сказочная страна». Не Америка какая-нибудь, не европейская конфедерация (при всей заманчивости тамошнего уровня жизни психологически чуждые и внутренне враждебные «русской душе»), а самая настоящая, процветающая «Русь-матушка», во главе с добрым царём, с почти полумиллиардным счастливым населением, в границах тысяча девятьсот четырнадцатого года, если не больше…
Сохранить свой пост, может быть, и удастся, но на деле сам он превратится в нечто подобное руководителю «братской независимой Абхазии».
И ведь никаких мер контрпропаганды придумать невозможно, по крайней мере – с ходу. Положение хуже, чем у Хонеккера и… как там была фамилия последнего руководителя независимой ГДР? Если народ загорится идеей объединения с братьями «за берлинской стеной»… тем более, и «стены» никакой нет. Откроются сотни, а то и тысячи проходов только в одной Москве – вот вам и всё!
Одна надежда – Олег и его царедворцы сами не захотят «объединяться» с такой страной, как наша… И организуют «стену» со своей стороны.
Президент в одиночестве (друзья, понимая его состояние и настроение, имитировали бурную деятельность по организации парадного обеда) прохаживался по тропинке позади дома, нервно курил, уже не скрывая «вредной привычки». Как студент-первокурсник перед трудным экзаменом.
Сильвия возникла у него за спиной бесшумно, как спецназовец в тылу врага.
– Вы напрасно всё так драматизируете, – сказала она негромко, чтобы не напугать внезапностью, – дела обстоят гораздо лучше, чем вам вообразилось.
– Откуда вам знать, что именно мне «вообразилось»?
– Подумаешь – бином Ньютона, – располагающе улыбнулась Сильвия. – Не стану воспроизводить ход ваших мыслей, но опасаться недружественных шагов со стороны Российской Империи нет ни малейших оснований. С нашей – тем более. Это, разумеется, касается только государственного устройства и государственных интересов вашей страны. Что же касается отношений «Комитета» с лицами и организациями, представляющими действительную опасность для «реальностей», – тут уж извините. Вы не обязаны читать будущее, как открытую книгу, хотя способность к футурологии для государственного деятеля весьма желательна. Но вот мы, этими методиками владеющие, не можем ставить на карту существование нескольких миров в угоду чьим бы то ни было предрассудкам и личным интересам. Вам же, для общего спокойствия, если не готовы деятельно помогать – лучше всего не обращать внимания на происшествия, «несущие внешние признаки преступления, но не являющиеся таковыми…».
– Спасибо, что такое действия, совершённые в состоянии «крайней необходимости», я знаю. Жаль только, что вы присваиваете себе исключительное право, принадлежащее только суду.
– Уверяю вас, наша квалификация неизмеримо выше таковой у рядового судьи или прокурорского работника, тем более что в нашем случае АБСОЛЮТНО исключается воздействие «привходящих» факторов как административного, так и финансового планов. Я надеюсь, вы сегодня в этом окончательно убедились…
Говорила Сильвия с такой психологической убедительностью, подкреплённой созданной ею локальной мыслеформой, что Президент, вопреки недавним мыслям, с огромным облегчением решил: единственный достойный выход из логического и нравственного тупика – полностью принять точку зрения собеседницы. Действительно – никаких доводов, оправдывающих собственную непреклонность, нежелание воспринимать объективную реальность как высшую в сравнении с собственными предрассудками и стереотипами, он привести не мог. Даже себе самому. Способов противодействия деятельности «Комитета» он тоже не видел. Следовательно – до поры до времени правильнее всего заняться тактическим маневрированием, удерживая занимаемые позиции и уповая на пресловутую кривую, которая куда-нибудь непременно вывезет.
– В то же время вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку. Любую. – Последнее слово она выделила интонацией. – Обдумайте это, время есть. Помните, как писали классики? Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, приобретёт же он весь мир. А сейчас пойдёмте. За дружеским столом, в непринуждённой обстановке обсудим практические вопросы помощи, которую Империя сможет оказать Российской Федерации в ближайшее время. Эта помощь, в отличие от любой другой (вернее – оказанной кем угодно другим), будет совершенно бескорыстной, квалифицированной и эффективной. Без всяких предварительных и постфактум условий.
– Так разве бывает?
– У кого как. Обращаясь в трудную минуту к родному старшему брату, вы обсуждаете с ним сроки компенсации и сумму, с учётом сложных процентов? Если помните, Россия, даже неся тяжёлые потери, рискуя самим своим существованием, никогда ничего не требовала взамен. Зато нередко получала в ответ чёрную неблагодарность. Болгария, Сербия, арабские страны, Грузия – вы помните, чем обернулся наш альтруизм, сотни тысяч ни за что погубленных солдатских жизней, сотни миллиардов безвозмездной помощи, отнятой у своего полуголодного народа?
