Пронзительный взвизг тормозов заставил меня вздрогнуть, я обернулась. Чуть не задев меня сверкающим крылом, мимо пронеслась роскошная иномарка, я не слишком разбираюсь в моделях, для меня все машины на одно лицо, вернее, на один капот.
Сердито крякая, тачка исчезла за поворотом, перед глазами снова открылся вид на дорогу, и я заорала:
– Боже! Вы живы?
Чуть поодаль на пыльном асфальте лежал на спине мужчина. Я бросилась к сбитому человеку.
– Вызвать врача? Милицию?
Жертва наезда медленно села, и я поняла, что дядьке много лет, на голове топорщатся седые волосы, почти белая борода и усы закрывают нижнюю часть лица, вокруг глаз и на лбу сплошные морщины, кожа усеяна пигментными пятнами. Дедушке лет семьдесят, если не больше.
– Не блажи, – приятным, совсем не дребезжащим голосом велел он, – чего визжишь?
– Но вас же машина сбила?!
– Нет, я просто упал, – закряхтел старичок, – жарко очень, давление подскочило, голова закружилась, ну и мотнуло меня в сторону. Хочешь помочь, палку подай.
– Где она?
– Вон валяется.
Я принесла деду тросточку, тот оперся на нее и бойко встал. Ростом пострадавший оказался с меня, а вот весу в нем было намного меньше. Жилистый, сухонький старичок, наверное, следит за собой, может, даже ходит в спортзал.
– Ну, чего уставилась? – сердито спросил он. – Не цирк, вали куда шла.
– А никуда, – неожиданно выпалила я.
– Ну и ладно, – отрезал дедуля, – прощай, нечего на меня глазеть, свалился, эка невидаль.
Внезапно мне стало так обидно, что и не передать словами. Ну почему люди столь неприветливы? Неужели из-за моего веса? На предприятии отказали, даже не предоставив испытательный срок, а дедушка, которому я бросилась помочь, нахамил мне от души. Неожиданно по щекам снова потекли слезы. Обозлившись на себя, я резко повернулась и собралась продолжить путь, но неожиданно есть расхотелось, чувство обиды на весь мир отбило голод.
– Эй, Дюймовочка, постой, – крикнул дед.
Я обернулась.
– Вы меня?
– Да, пошли, кофем угощу, вон там, на веранде.
– Спасибо, не хочу, – с достоинством ответила я и попыталась справиться с отчего-то усилившимся потоком слез.
Дедушка в два прыжка оказался рядом.
– Не дуйся, чего ревешь? Глупо я пошутил, про Дюймовочку.
– Ничего, я уже привыкла к насмешкам.
– Хорош ныть, пошли пирожные есть! – рявкнул старичок, потом крепко вцепился в мое плечо и поволок к уличному кафе. У пенсионера оказались просто стальные руки.
Сев за столик, дед заказал коньяк и влил в мою чашку с кофе малую его толику, я глотнула «коктейль», зарыдала еще сильней и совершенно неожиданно выложила старичку все: про неожиданную смерть мужа, полное отсутствие средств к существованию, невозможность устроиться на хорошее место работы… Дед слушал молча, потом крякнул и резко спросил:
– На любую службу пойдешь?
– Ага, – кивнула я, – полы мыть, мусор вытряхивать, собак прогуливать, кошек стричь, на все согласна.
– Оклад какой хочешь?
– Ну.., неважно, – не поняла я, куда клонит дед.
Старик взял салфетку, написал на ней цифру и сунул мне.
– Столько хватит?
– Ой, – вырвалось у меня, – так много? А кем работать? И что потребуют за такие деньжищи? Если интим, то я не могу.
– Господи, – закатил глаза старичок, – кому ты нужна! В зеркало давно смотрелась? Сама квашня, на голове мочалка, морда не пойми какая, ногти обломаны.
Я хотела было привычно обидеться, но отчего-то не сумела и неожиданно для себя улыбнулась – Ну и кому же такая красота понадобится?
– Мне, – прищурился дедок, – секретаря ищу, помощницу. Красотки поперек горла встали. Только наймешь длинноногую да стройную, мигом замуж выскакивает или на шею вешается.
– Вам? – весьма невежливо вырвалось у меня.
– А что? – приосанился дедулька. – Я еще ого-го какой, но не о том речь. Тебе нужна работа, а мне тетка страшней атомной войны, с нормальной речью, без семьи, чтоб вся работе отдавалась, любовников не заводила и начальника к себе в койку не тащила. Честная особа, не воровка. По-моему, мы нашли друг друга.
– Но мы совсем незнакомы, – пролепетала я.
– Ниче, какие наши годы, – радостно возвестил дед, – впрочем, у тебя на лбу характер написан: тетеха, но чужого не возьмет. И чем мы рискуем? Месяц поработаешь, а там видно станет, продлим контракт или как.
Согласна?
– Да, – ошарашенно кивнула я, сраженная наглой напористостью старичка.
– Супер! – воскликнул дедуся. – Итак, как тебя зовут?
– Таня, Татьяна Ивановна Сергеева.
– Редкое имя, – кивнул дед, – ну а я Григорий Семенович Рыбаконь, фамилия такая, Рыбаконь, ничего смешного в ней нет. Именно Рыбаконь. Ясно?
– Да, – кивнула я.
– Будешь звать меня Гри, – велел дедок, – отчество ненавижу, усекла? Теперь слушай. Я – частный детектив.
– Кто?
– Сыщик, которого люди нанимают для решения деликатных проблем, – спокойно начал объяснять Гри, – работаю я давно, уже больше десяти лет, и сейчас занимаюсь одним интересным дельцем. Кстати, ты детективы читаешь?
– Нет, – воскликнула я, – только классику, а лучше поэзию. Криминальные романы пишут для определенной, весьма недалекой категории людей, примитивных личностей, а у меня высшее образование, педвуз за плечами, стыдно подобные книжонки в руки брать.
Гри крякнул, погладил бороду и продолжил:
– Ладно, ситуация такова. Пришла недавно в мою контору девушка, Настя Завьялова, и сказала, что ее родная сестра Аня, очень близкий человек, покончила с собой. У милиции никаких сомнений не возникло, девица выпила стакан персикового йогурта, в котором растворила большое количество снотворного. Момент Аня выбрала самый подходящий, Настя в тот день решила остаться на ночь у своего бой-френда, поэтому младшую сестричку она обнаружила лишь вечером следующего дня. Сразу после бурной ночи Анастасия поехала на работу, домой заглядывать не стала, за что ругает себя сейчас нещадно.
Только ничего исправить уже нельзя, Аня умерла. Ясно?
– Нет, – мотнула я головой.
– Продолжаю, – сказал Гри, – обрисовываю ситуацию. В квартире никого, кроме Ани, не было, ни Настя, ни милиция следов постороннего человека не нашли. Все стоит на своих местах. На стакане отпечатки пальцев умершей девушки, на столе записка, просто классика жанра; «В моей смерти прошу никого не винить», почерк Ани, доказано стопроцентно. За пару дней до самоубийства девушку бросил возлюбленный, некто Никита Дорофеев, Аня очень переживала. В общем, дело закрыли, слишком оно прозрачное, любовь-морковь и дурочка, решившая свести счеты с жизнью.
